Под грозой и солнцем

Лицо у старика вытянулось, когда он увидел на столе уже пустую бутылку. Хорошо, что в стакане Нины осталось еще немного.

Ларинен посидел еще недолго, чтобы не обидеть хозяина скорым уходом. Теппана воспользовался и этой короткой минуткой. У него были важные новости:

— Николай Петрович хотел тут назначить меня колхозным пастухом. Так прямо и сказал: забирай, мол, коров и гони в лес. А-вой-вой, до чего легко у нас нонче такие сурьезные дела решают! Ведь в нашем колхозе коров да телок, почитай, до сотни голов. Каждая, глядишь, свыше двух тысяч стоит. Вот и выходит, что мне нужно взять на себя поболе как на двести тысяч рублей общественного добра и гнать в лес. Ты подумай-ка! А вот в путных учреждениях не так делается. Уж там кому поручается в руки этакая куча государственного добра, то и целый штат на то выделяется: тут тебе и директор, и бухгалтер, и кладовщик, и помощники, и писаря всякие.

Я и сказал Николаю Петровичу: мол, назначь меня главным директором над всеми пастухами. Директором я согласен. Дай мне только работников, уж руководить я сумею. А он ишь чего захотел, чтобы я один со всем стадом управлялся! Теперь на то нечего смотреть, что раньше на всю деревню один пастух был. Тогда было совсем другое время, власть частного капитала…

Ларинен только улыбнулся, когда Нина подмигнула ему, с трудом сдерживая смех.

По дороге домой Вейкко думал о незавидной судьбе Нины. Во время финской войны она влюбилась в одного офицера. Вскоре он уехал, и она больше ничего не знала о нем. Потом влюбилась в главного агронома МТС. Но когда тот перешел работать председателем в один из дальних колхозов района, ее любовь на этом и закончилась. Вейкко никогда раньше не замечал у Нины никаких серьезных, больших стремлений, а сегодня ему показалось, что у нее были свои самостоятельные мысли и любовь к людям.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Утром Ларинен пошел к председателю. Его немного удивило, что тот с легкостью согласился отложить пахоту на Хиллопелто.

— Раз ты так считаешь, давай отложим, — сказал он. — Перед районным руководством ты несешь такую же ответственность за посевную, как и я.

— Да дело не в ответственности! — начал было горячиться Ларинен.

Но председатель сразу перевел разговор на другое.

— Только что получил указание: увеличить количество парников. У нас до сих пор было тридцать рам, а теперь нужно иметь не меньше пятидесяти.

— Это правильно.

— Придется, видимо, снять часть людей с других работ и перевести на парники.

— Надо попросить Иивану Кауронена. Он хороший плотник, мастер на все руки.

— Такого, как он, не вдруг упросишь.

— Хорошо, я поговорю с ним, да и сам пойду на парники.

— Дело твое. Только удобно ли, что ты будешь тут топором размахивать? Что на это в райкоме скажут? Тебя же направили сюда посевной руководить, а не парники строить.

В ответ Ларинен только махнул рукой. Председатель укоризненно взглянул на него.

После короткого молчания Вейкко заговорил о деле, над которым долго размышлял ночью.

— Как ты считаешь, не заслушать ли нам доклад Ольги Ларионовой о перспективах роста нашего колхоза? Только о возможных перспективах, — подчеркнул он, — чтобы каждый колхозник мог высказать свои соображения.

Кюнтиев пристально посмотрел на него, ничего не ответив.

— Когда бы это лучше устроить? — спросил Ларинен. Председатель все молчал. Ларинен продолжил свою мысль: — Такой доклад представлял бы интерес не только для нашего колхоза…

— Как она тебе сестрой приходится, по отцу или по матери? — вдруг спросил Кюнтиев.

— Какое это имеет отношение к делу?

— Вот что. Я прямо скажу. Удобно ли тебе так усердно выдвигать свою родственницу напоказ чуть ли не в районном масштабе?

— Слушай!.. — Ларинен с трудом сдержался. — В интересах дела я имею право выдвигать кого угодно, хоть самого себя, если только от меня будет польза! Понимаешь ли ты это?!

Председатель, спрятав улыбку в уголках губ, подчеркнуто спокойно ответил:

— Нам трудно собрать людей даже на обсуждение более важных вопросов. Самое главное сейчас — сев. Попробуй-ка собери людей…

— Значит, ты не умеешь с ними разговаривать. Я все же предлагаю условиться о дне доклада.

— Ладно, ладно, после. — Председатель взглянул на часы и заторопился куда-то.

Вейкко пошел искать Иивану Кауронена, но старика не было дома. Жена сказала, что он ушел на Дальний луг. Ларинен решил сходить пока на парники.

По дороге он думал, что если уж придется строить новые парники, то надо спешно заготовлять и дополнительные торфяные горшочки. Это он организовал бы без помощи председателя.

На парниках женщины высаживали рассаду. Они ставили в открытые парники прямоугольные торфяные кубики. Нина Степановна и Светлана подносили из теплицы новые горшочки. Они только что осторожно опустили носилки возле рамы. На голове у Нины был серый шерстяной платок, а на ногах большие резиновые сапоги. Вейкко едва узнал ее. Скинув платок на плечи, она дружески улыбнулась.

— А где остальные? — спросил Ларинен.

— У овощехранилища перебирают семенной картофель, — ответила Нина — Там полегче, но зато здесь интересней.

— Почему?