Под грозой (сборник)

ботать. Много вас таких ничевошников?

— Да, наберется.

— Надо вас взять в оборот.

Иван Петрович подумал, почесал бородку и

спросил:

— Хочешь работать?

— Хочу. Скучно так...

— Ну, так вот что: собери ребят и веди их

завтра в 12 сюда. Мы из вас отряд летучей связи

организуем.

— Идет,—весело отозвался Андрейка.

— Ну, действуй.

Иван Петрович дружески шлепнул Андрейку по

плечу и побежал дальше.

Андрейка вышел из Совета взбудораженный.

— Вот человек,—думал он про Ивана Петро-

вича,—все у него так и горит. Два-три слова и

готово, —летучий отряд придумал.

В тот же день Андрейка оповестил ребят, чтобы

утречком все были в сборе по очень важному делу.

25.

Собрались на пригорке у рощицы, запорошен-

ной снегом. Не мало, не много, а человек 40. Всех

заинтересовало собрание. Шуму и крику было

много. Кое-кто и подраться успел.

— Ну, говори, что-ли,—приступили к Андрейке.

Андрейка стал у всех на виду и звонким голо-

сом начал:

— Товарищи, был я вчера в Совете. И там меня

спросили, что мы, ребята, делаем теперь, при со

ветской власти. Стыдно было, а пришлось сказать,

что ворон гоняем. И тогда мне сказали, что так не

годится при советской власти, чтобы я собрал вас,

и всем вместе притти в Совет, там нам работу

дадут.

— Какую работу? Какую?—посыпались во-

просы.

— Там скажут. А теперь, кто хочет итти в

Совет?

— Все пойдем,—загудели голоса.

— Ну, тогда двинем, ребята.

Покатились, как стояли, гурьбой, с шумом и

гамом.

— Стой, товарищи,—крикнул Андрейка.—Что

же мы табуном, как лошади. Становись в ряды...

Вот так. В ногу... Эх, знамя бы красное... Нет ли

у кого платка?

Красный платок нашелся. Степка Бычков со-

рвал его с шеи и отдал Андрейке. Выломили палку

в роще, привязали платок, и вышло знамя хоть

куда.

Двинулись колонной, соблюдая шаг, как сол-

даты. Завели песню. И стройно, молодцевато по-

шли к Совету.

Андрейка побежал вверх по лестнице, и немного

погодя вернулся и махнул рукой:

— Сыпь сюда, ребята.

— Прямо в Совет?—опешили ребята.

— В Совет.

— Все?

— Все валите.

Вошли по лестнице в одну комнату, в другую.

Народу везде тьма, гул от разговоров, шаркотня

от ног.

Остановились в большой комнате. Андрейка

опять исчез и вернулся с Иваном Петровичем, и

с ним еще один молодой товарищ.

Иван Петрович пробежал глазами по рядам,

тронул рукой бородку и сказал:

— Ну, молодые товарищи, давайте потолкуем.

Мы думаем организовать летучий отряд для связи.

Нам нужно десятка два-три шустрых ребят, чтобы

выполнять наши поручения. Кто пойдет в этот

отряд?

— Все пойдем,— гаркнули дружно ребята.

— Молодцы ребята,— похвалил Иван Петро-

вич.—Ну, долго толковать не будем. Товарищ ин-

структор расскажет вам, в чем дело, и сразу к ра-

боте... Товарищ Щербаков, спасибо за то, что по-

старался.

Повернулся и ушел так же быстро, как и вошел.

Ребятам показалось, что в комнате разорвалась

ракета и осыпала их своими блестками.

Они обступили молодого инструктора и стали

слушать его об'яснения.

А на другой день уже приступили к работе.

Летучий отряд носился по городу, выполняя вся-

кие устные и письменные поручения.

Работа была живая, веселая и очень понрави-

лась ребятам. Где пешком, где на трамвае, а иногда

и на автомобиле случалось прокатиться. И значен

для себя придумали—красную ленточку на шапке.

Через два-три дня ребята знали уже все отделы

в Совете, все учреждения, всех главных товарищей,

и многому научились.

А когда собрался Совет на заседание, летуч-

ники тоже были в зале, слушали речи товарищей

и по окончании пели вместе с другими «Интерна-

ционал».

НА ТРУДОВОМ ПУТИ.

Повесть.

I.

Антошке пошел тринадцатый год, когда отец

взял его с собой на шахту. Было это осенью, после

Покрова. Приехали оми на шахту рано утром, на

рассвете. День был серый, накрапывал дождик,

пахло дымом и еще чем-то, отчего кололо ів горле

и щекотало в носу.

— Что это так шибает? — спросил у отца

Антошка.

— Это глазоедка. Газ такой, из шахты идет.

— Чю ж она, глаза ест?— опасливо спросил

Антошка и даже зажмурился.

— Нет, так называется, — успокоил отец. —

В шахте она, действительно, в глаза лезет, а тут

ничего.

У Антошки отлегло от сердца.

Встали с поезда. Станция была маленькая, чер-

ная, в степи. И кругом, куда ни глянь, тоже все

черно: и земля, и постройки, и кучи угля, разбро-

санные там и сям. Возле станции, по скату, руднич-

ный поселок. Землянки, как норы, едва от земли

видно; оконца мутные, подслеповатые, крыши зем-

ляные; вход, как в погребах,— ступеньки вниз, в

землю. Тут же, в сторонке, стоят четыре каменных

казармы под красными крышами, а дальше два

домика получше, с балкончиками,—там, верно, руд-

ничное начальство живет.

. В стороне, на бугорке, большой серый дом с

каменной оградой и часовенкой на углу. Внизу

самая шахта чернеет, как глыба угля. Торчат возле

нее две трубы—одна поменьше, другая высокая,

черная, и дым валит из нее серый, грязный.

Антошка поглядел, поглядел и ему стало так .

скучно и жалко чего-то, что он чуть не заплакал.

— Это мы тут жить будем?—спросил он у отца.

— Тут, сынок.

Антошка шмыгнул носом и хныкнул.

— Чего ты?—строго посмотрел на него отец.

— Скверно тут, — сморщившись, сказал Ан-

тошка.

— Мало что,—угрюмо буркнул отец и быстро

зашагал.