Под небом Аргентины

— А в тюрьме как вы жили? — спросил Арнедо, пытаясь переменить тему.

— В тюрьме Эваристо был для всех примером. Всегда веселый, шутит, смеется… Для каждого доброе слово найдет, рассмешит в самую трудную минуту. Там нас, политических, изолированно держали, кормили плохо. Но мы скоро стали получать передачи с воли — наладили связь с партией. Незнакомые товарищи передавали для нас корзины с фруктами и всякой едой. И лекарства для больных приносили. И все будто бы жена. Пепо передавала или брат Эверисто… Моя "жена" тоже присылала полные корзины, — усмехнулся Стоян, — только не знаю, кто она.

— Значит, заботились о вас! — с облегчением вздохнула Чола. — А когда, говоришь, выпустят Чолу? И наверняка это?

Она смотрела на него с такой мольбой, что Стояну совесть не позволила больше скрывать истину. Но нет, нельзя. Его предупредили — у нее больное средне.

— Наверняка. Может, выпустили уже.

Чола вскочила и шумно всплеснула руками.

— Ох господи! А вдруг он уже домой спешит?

Тут, видно, уловив что-то в выражении лица гостя, она подошла к нему и испытующе заглянула в глаза.

— Ты что-то скрываешь, — тихо сказала она. — Что случилось?

— Ничего. Эваристо может каждую минуту появиться.

Чола опустила голову.

— Ничего со мной не будет, — догадалась она. — Говори ты, ради бога, говори поскорее все, что знаешь.

— Мы вместе из тюрьмы вышли… Боялся он сразу появиться, напугать своим видом. Ослаб, похудел немножко…

— Сыночек мой! А чего он еще не идет?

— Сейчас я его вам приведу! — Стоян улыбнулся, довольный, что так благополучно справился со своей миссией.

— Никуда ты не пойдешь! — воскликнула Чола. — Адольфо пойдет, ты только скажи, куда.

Глаза его засветились радостью. Она засуетилась, расставила стулья, убрала со стола, оправила кровать и вдруг остановилась перед сыном:

— А ты все еще здесь? Беги, приведи брата! И разбуди эту лентяйку Луизу. Вели ей убрать кухню и разжечь оба примуса. Иди и возвращайся скорее! Потом на рынок пойдешь. А ты куда, старик?

— Не в церковь, жена, на работу, — счастливо улыбнулся Арнедо.

— Будь она неладна, твоя работа! — с досадой отмахнулась она от него. — Мало тебе, не наработался еще за всю жизнь? Хватит, сегодня у нас праздник.

— Ну что ж, начальник, раз ты мне велишь. — Арнедо развел руками и обратился к гостю: — Прости, забыли мы про тебя на радостях.

— Чего там, я свое дело сделал, теперь пойду.

— Еще чего? — Чола встала перед ним, упершись руками в бока. — Ты ведь говоришь — одинокий? Здесь останешься.

— Неловко, — смутился Стоян. — Времена сейчас такие… А я коммунист.

— А сын мой кто?

— Коммунист.

— Тогда и этот дом коммунистический, так и знай, — отрезала она. — Сейчас угощайся, со стариком поговори, будь как дома. Я полиции не боюсь…

— Перекуси, Стоян, — пригласил его Арнедо, — и расскажи, как было там, в тюрьме.

— Рассказывать-то есть чего, — Стоян говорил охотно, тронутый доверчивой сердечностью хозяев. — Надзиратели принюхиваются к нам, как ищейки. А мы собрания регулярно проводим, те, кто по-образованней, доклады делают, даже кружки по политическому просвещению организовали…

— А что это за политическое… как ты сказал? — спросила Чола.

— Как тебе объяснить, донья Чола… Мы учились, чтобы хозяева больше не могли нас обманывать, как последних неучей и простаков…

— А мой Чоло? И он учился?

— Нет. — Стоян уловил разочарование, мелькнувшее в глазах Чолы, и улыбнулся: — Он нас учил.

— Как? Он был вашим учителем?

Чола смотрела на него, не веря собственным умам.

— Да. Мы разделились на несколько групп по пять-шесть человек, и он занимался с двумя-тремя группами. С утра до вечера читал. А книги-то! Крохотные листочки, мелко-мелко исписанные… Псы сторожевые разве пропустят к нам книгу? Друзья сообразили, переписали несколько книг на маленьких листочках и пересылали их нам в хлебе или еще в чем… Да, Эваристо славный парень. Многому он меня научил.

— Ох миленький мой! — вздохнула Чола и приникла к окну.

— И где они так долго задержались? Господи, и что это со мной! — хлопнула она себя по лбу. — Воды ему согрею искупаться… И тебе тоже надо. Стоян. Шш-ш, без разговоров! Бог знает, какие вы грязные! Да и насекомые, наверно, завелись. — И она поспешила на кухню.

Скоро Эваристо был дома.

Вопреки ожиданиям, Чола встретила его спокойно, даже сдержанно. Арнедо украдкой наблюдал за ней, улыбаясь про себя. "Держит себя в руках. Но не стерпит, размякнет, как масло на солнце". Однако Чола была спокойна.