Под осенней звездой (пер. Благовещенская)

Я ршилъ подготовить своего товарища къ тому, что колодецъ придется рыть на гор. Чтобы не возбудить въ немъ подозрнія, я свалилъ все на священника и сказалъ, что онъ первый придумалъ это, а я его только поддержалъ. Гриндхюсенъ на все согласился. Онъ сейчасъ же сообразилъ, что у насъ прибавится работы, такъ какъ намъ придется рыть канавы для проведенія трубъ.

Къ моей радости — на слдующее утро, въ понедльникъ, священникъ обратился къ Гриндхюсену съ полувопросомъ:

— Твой товарищъ и я ршили рыть колодецъ на гор и пронести отгуда воду въ домъ; что думаешь ты объ этомъ безуміи?

Гриндхюсенъ отвтилъ, что это великолпная мысль.

Но когда мы начали подробне обсуждать это дло, и вс трое пошли осматривать мсто, гд предполагалось рыть колодецъ, то у Гриндхюсена явилось подозрніе, что я игралъ во всей этой зат гораздо боле видную роль, нежели я это хотлъ показать. Онъ сказалъ, что канавы для трубъ должны быть очень глубоки въ виду промерзанія почвы.

— Метръ и три четверти глубины, — перебилъ я его.

— И это обойдется очень дорого, — продолжалъ Гриндхюсенъ.

— Твой товарищъ говоритъ, что не боле двухсотъ кронъ, — замтилъ священникъ.

Гриидхюсенъ не умлъ длать никакихъ вычисленій, а потому онъ могъ только сказать на это:

— Да, да, двсти кронъ, но и это деньги.

Я сказалъ:

— За то священнику придется уплатить меньше, когда онъ покинетъ усадьбу.

Священникъ съ удивленіемъ посмотрлъ на меня.

— Но я не собираюсь покидать усадьбы, — сказалъ онъ.

— Ну, тогда надо надяться, что вы будете имть удовольствіе отъ водопровода во всю вашу долгую жизнь, — сказалъ я.

Священникъ опять посмотрлъ на меня и спросилъ:

— Какъ тебя зовутъ?

— Кнутъ Педерсенъ.

— Откуда ты?

— Изъ Нордланда.

Я отлично понялъ, почему подвергся этому допросу, я ршилъ никогда больше не говорить этимъ языкомъ, заимствованнымъ изъ романовъ.

Между тмъ, вопросъ о колодц и водопровод былъ ршенъ, и мы принялись за работу…

Наступили дни, полные интереса. Вначал я находился въ напряженномъ состояніи, — въ ожиданіи, найдется ли вода на томъ мст, гд мы рыли, и я плохо спалъ нсколько ночей. Но вскор это состояніе прошло, и намъ оставалось только усердно работать. Воды было достаточно; дня черезъ два мы должны были каждое утро вычерпывать воду лоханками. Почва была глинистая, и мы увязали въ топкомъ колодц.

Спустя недлю мы начали выкладывать стны колодца камнемъ; къ этой работ мы привыкли въ Скрей. Покопавъ еще недлю, мы дошли до необходимой глубины и принялись выводить стны колодца, такъ какъ земля была настолько топкая, что грозила обрушиться и засыпать насъ.

Такъ мы работали недлю за недлей. Колодецъ вышелъ очень большой, и работа наша шла счастливо. Священникъ былъ доволенъ. У насъ съ Гриндхюсеномъ отношенія улучшились, а когда онъ узналъ, что я не хочу за свою работу большого жалованья, нежели то, которое полагается хорошему чернорабочему, хотя я, по большей части, руководилъ работой, то и онъ пожелалъ сдлать для меня что-нибудь пріятное, и онъ началъ сть аппетитне. Мн жилось такъ хорошо, что я ршилъ, что никогда больше никому не удастся заманить меня въ городъ.

По вечерамъ я бродилъ въ лсу или на кладбищ, читалъ надгробныя надписи и думалъ то о томъ, то о другомъ. Между прочимъ, я задался цлью отыскать ноготь отъ какого-нибудь покойника. Этотъ ноготь былъ мн нуженъ для одной глупой выдумки. Я нашелъ хорошій кусокъ березоваго корня, изъ котораго я вырзалъ трубку въ вид кулака; большой палецъ долженъ былъ изображать крышку, и мн хотлось вставить въ него ноготь, чтобы сдлать его естественне. На четвертый палецъ я хотлъ надть кольцо.

Посредствомъ такихъ глупостей я добился того, что голова моя стала здравой. Жизнь моя текла спокойно, и я никуда не торопился, я могъ мечтать безъ помхи, вечера принадлежали мн. Если бы это было возможно, то я постарался бы вызвать въ себ благоговйное чувство къ святости церкви и страхъ къ мертвецамъ. Какъ-то давно-давно я испытывалъ это мистическое чувство, въ которомъ было столько содержательнаго, и мн хотлось снова возродить его въ своей душ. Быть можетъ, если я найду ноготь, то изъ какой-нибудь могилы раздастся: «это мой!» и я выроню ноготь и, пораженный страхомъ, убгу съ кладбища безъ оглядки.

— Какъ отвратительно скрипитъ этотъ флюгеръ на башн, - говорилъ иногда Гриндхюсенъ.

— Ты боишься?

— Но то, чтобы я боялся, но мн становится жутко ночью, когда я думаю, что мертвецы отъ насъ такъ близко.

Счастливый Грюндхюсенъ!

Однажды Харольдъ показалъ мн, какъ надо сажать мелкія растенія и кустарникъ. Въ этомъ искусств я ничего не смыслилъ, такъ какъ въ то время, когда я посщалъ начальную школу, этому дтей не обучали, но теперь я съ увлеченіемъ занимался садовымъ дломъ по воскресеньямъ. Въ благодарность я выучилъ Харольда многому, что можетъ быть полезно въ его возраст. Мы стали съ нимъ большими друзьями.

VІІІ