Поединок

У Яна мелькнула мысль, что начисто лишённый подобных тормозов Вуайер может схитрить и заставить ничего не подозревающих участников матча произвести необходимую мигдоловцам хроноинжекцию не в последнем раунде, а в любом другом. Ни Ян, ни виртль не заметят, как, ведомые Вуайером, совершат непоправимое, необратимое хроновмешательство в устоявшуюся реальность, и Хроноразводящий удовлетворённо хмыкнет и плотоядно потрёт влажные ладошки. Они с виртлем продолжат матч, а нужное Вуайеру со товарищи дело уже будет сделано. Чем, например, плох для проведения такой хронокаверзы начинающийся третий раунд? Рассудив подобным образом, Влодарек приказал себе не ловить ворон и быть начеку, но тут панорама «великой страны» затемнилась и исчезла с глаз долой.

Становящийся привычным абзацный отступ, монтажная перебивка — и провинциальный (в аспекте Времени и Вневременья) «актёр поневоле» обнаружил себя в захудалом спортивном зале, разместившемся в душном и сыром полуподвальном помещении. Ян двигался как во сне. «Правила игры» и «законы поведения спящего» витающему в снах человеку по обыкновению изначально известны, вот и сейчас звездобой по наитию определил, что помещение принадлежит какому-то благотворительному молодёжному фонду, своей захудалостью точно соответствующему убогости этого, выражаясь по-американски, «джима» — то есть тренировочного, спортивного зала.

Где-то за стеной шумел бассейн. Влодарек словно камерамен-документалист фиксировал на сетчатке глаза крупные, средние и общие планы, шагая в конец коридора на звуки яростных ударов по пневматической груше. Он отворил дверь и вступил в просторное помещение.

Там находился всего один человек — парень лет двадцати-двадцати пяти в тёмно-синих трусах и телесного цвета майке-сетке. Широкие развёрнутые плечи, плоская безволосая грудь, тонкая талия, длинные крепкие руки с чёткими эполетами дельтовидных мышц и рельефными трицепсами, стройные мускулистые ноги. Шея мощная, черты лица правильные. Посреди носа вмятина, а надбровные дуги у висков украшены вытянутыми оспинами шрамов.

Парень молотил по груше с усердием американского белого копа, выколачивающего показания из чернокожего правонарушителя. Боксёр остервенело хакал, груша отвечала глухими стонами; тренировка походила на затянувшийся акт садомазохизма. Тренирующийся не видел вошедшего Яна, да и не мог видеть, и потому вёл себя совершенно естественно.

Минуты через две после незримого появления Влодарека молодцу надоело изгаляться над старым, видавшим виды спортивным снарядом. Мокрый, блестящий от пота парняга стукнул по крёстной матери всех на свете боксёров последний раз и отдуваясь опустился на низкую скамейку, стоящую на выщербленном цементном полу посреди станков для жима лёжа, тяжелоатлетических помостов, тренировочных штанг и разборных гантелей, называемых на арго культуристов штангильками. Отдавший все силы «околачиванию» груши спортсмен неподвижно сидел на скамье, уставившись в отпотевающую стену, обклеенную вырезками из журналов «Плейбой», «Ринг», «Масл трейнинг», «Спортс иллюстрейтед» и «Пентхаус».

Так прошла минута. Потом боксёр шевельнулся и, словно что-то услышав за шумом работающей, но плохо справляющейся с работой вытяжной вентиляции, бросил рассеянный взгляд на дверь.

Влодарек едва не вскрикнул от удивления: в угрюмом белокожем парне он узнал самого себя…

* * *

Ян на каблуках пересёк душевую, залитую водой из-за засорившегося стока. Его продолжало преследовать стойкое подозрение, что всё это происходит с ним во сне. Как бы в подтверждение подозрения он ощущал себя направляющимся в раздевалку боксёром и одновременно наблюдающим его со стороны звездобоем.

Вот и раздевалка. Неоштукатуренные кирпичные стены без окна, обшитые неструганными досками; металлические шкафчики; невытравимый запах пота, плесени и термогенных растирок.

Несколько человек разного цвета кожи встретили Яна приветливыми взглядами разномастных — от светло-голубого до тёмно-карего — глаз. Кроме доброжелательности, в глазах проблёскивала деловитая озабоченность. Эти видавшие виды мужчины составляли команду Влодарека и с первых минут его появления в раздевалке должны были делать всё возможное, чтобы он победил противника.

В Яне начал просыпаться интерес к происходящему. Когда заинтересованность достигла максимума, сторонний наблюдатель полностью слился с Яном, и звездобой ощутил себя боксёром-средневесом Роджером Гловером по кличке Маховик. Кроме него, в раздевалке присутствовали и другие спортсмены. Кто-то лежал на массажном столе, кто-то неторопливо переодевался, кто-то бесцельно расхаживал взад и вперед. Ян исподволь разглядывал боксеров, пытаясь угадать, в котором из этих привычных к драке парней затаился виртль, но спустя несколько секунд одёрнул себя: Сапар принадлежал чужой команде и готовился в другой раздевалке. В принятой от Вуайера телепатеме сообщалось, что виртль внедрён в тело боксёра-средневеса Абу Аби, имеющего прозвище Желток.