Поединок

Джек Руби проживал в техасском городе Даллас — гиблое местечко. Читали здесь ещё меньше, чем в среднем по Техасу, зато по количеству хорошеньких (типа Фанни Хилл) девиц в расчёте на квадратный фут территории насчитывающий 750000 жителей город не уступал всем прочим населённым пунктам самого большого в Америке штата — к сожалению заносчивых южан, крупнейшего только по занимаемой площади, но не по численности заносчивого населения. Родной город был для далласцев пупом земли, а может, и всей Вселенной. Об остальном подлунном мире самонадеянные южане имели весьма смутное представление. Далласцы искренне полагали, что москвичи питаются исключительно чёрным хлебом и выходят за ним из дома с непременной рогатиной в руках, чтобы отбиваться от свободно разгуливающих по городу медведей; русские космонавты снимают лапти и перематывают онучи только перед самой посадкой в ракету; а Кремлём называется главный ядерный арсенал серпасто-молоткастого СССР. Занзибар они искали на географической карте примерно между Польшей и Чехословакией, а эскимосов считали коренными жителями Антарктиды.

Книга Клелланда не показалась своему человеку в мире гангстеров, «жирных котов» и далласских полицейских достаточно интересной — любая из стриптизёрок, из вечера в вечер старательно полирующая тщательно выбритым лобком скользкий металлический шест в принадлежащих Руби ночных притонах «Карусель» и «Вегас», могла бы заткнуть за пояс Фанни Хилл, Мэрилин Монро и Кристину Киллер вместе взятых по крутости своей сексуальной биографии — и биографии вообще. Ещё немного помучившись, разморённый Щёголь благополучно забылся сном праведника. Вечер 21 ноября 1963 года подходил к концу.

За несколько часов до того как спальня Джека Руби огласилась могучим храпом уверенного в себе человека, тридцать пятый президент Соединённых Штатов Америки устало сказал своему неизменному пресс-секретарю Пьеру Сэлинджеру:

— Я бы не хотел ехать в Техас.

* * *

Утром 22 ноября за завтраком в присутствии супруги Жаклин (Джекки) и своего близкого друга ирландских (как и сам президент) кровей О’Доннела Джон Фитцджеральд Кеннеди выступил в роли провидца — словно увидел себя в окуляр недоступного человеческой цивилизации хроноскопа. Мрачно усмехнувшись, он сказал:

— Если бы кто-нибудь захотел застрелить президента США, это была бы не очень трудная работа. Всё, что ему надо было бы сделать, так это забраться в высокое здание, имея при себе винтовку с телескопическим прицелом, и никто не смог бы воспрепятствовать подобной попытке…

В Техасе стояла поздняя осень. И без того не слишком гостеприимный Даллас демонстрировал «климатическую» враждебность незваному северному гостю. С просвинцованного как резиновый фартук рентгенолога низкого неба казавшиеся пневмонийными затемнениями на флюорографическом снимке тяжёлые тучи извергали мелкий холодный дождь. Ветер несостоявшихся перемен размазывал эти демисезонные слёзы по скуласто-серому лику последней осени президента. Было тускло, тоскливо и неуютно — даже буквы на фронтоне здания далласского аэропорта поблекли.

Удивительно, но 20 января 1961 года, в день инаугурации Джона Кеннеди, природа тоже выражала свое недовольство приходом в Белый Дом президента-католика. В Вашингтоне, расположенном на одной широте с жаркой Анкарой, ударил двадцатиградусный «московский» морозец, к вечеру подкреплённый «сибирским» снежным бураном. Сам Господь Бог протестовал против восхождения на престол реакционной империалистической сверхдержавы невоздержанного на язык паренька с кривым позвоночником и ногами различной длины (правая значительно длиннее левой) — чем не зловещий символ предстоящего поправения Америки, не замедлившегося проявиться в жесточайшем Карибском кризисе октября 1962 года!!!

И всё же незадолго до полудня погодка разгулялась. Хроновидеокамеры требуют повышенной освещённости — далласское солнышко будто прознало об этом и помогло им чётко зафиксировать событие века во всех мыслимых ракурсах. Самолет американских ВВС под № 1 при благоприятных метеоусловиях совершил безупречную посадку в цитадели патологических человеконенавистников, махровых реакционеров, полупьяных лихих ковбоев и закоренелых расистов. В президентском отсеке самолета находился не хотевший лететь в Техас и всё-таки прилетевший туда Джон Кеннеди — ни жив ни мёртв от страха, но пока живой.