Поэма о скрытом смысле. Шестой дафтар

сребротелая конечностями, изящная и благонравная.

Когда она подросла, искатели [руки] девушки

стали предлагать солидное брачное обеспечение (кабин).

Стали приходить [к хвадже] от каждого вельможи

беспрерывно сваты ради девушки.

255 Говорил [себе] хваджа: «В богатстве нет постоянства:

днём оно придёт, ночью разойдётся по миру (букв.: по сторонам).

Физическая красота также не имеет значения,

так как [розовое] лицо побледнеет от одного пореза колючкой.

Несерьёзно и знатное происхождение,

так как [в нём] обольщение деньгами и лошадьми».

_[***]

О, как часто дети вельмож из-за смятения и неповиновения

становились из-за своих мерзких поступков позором отцам!

Исполненного талантами также, даже будь он [в них] изящен,

не почитай, а усвой урок от Иблиса:

260 у того было знание, [но] поскольку не было любви к религии,

он не увидел в Адаме ничего, кроме фигуры из глины.

Даже если усвоишь ты все тонкости науки, о попечитель,

от них не раскроются два твоих глаза, видящих скрытое.

Такой не увидит ничего, кроме чалмы и бороды:

он спросит представляющего [кого-то] о его достоинствах и недостатках.

О мистик, ты-то в представляющем не нуждаешься:

ты сам тут же увидишь, ведь ты – восходящий свет.

Дело – в благочестии, религии и праведности,

ведь от них придёт в обоих мирах спасение.

_[***]

265 Он [= хваджа] одного праведного зятя выбрал,

что был гордостью всего рода и племени.

Тогда женщины сказали: «У него же денег нет,

знатности, красоты или независимости нет».

Он сказал: «Они подчинены аскетизму и религии:

без золота он – сокровище на лике земли».

Когда о серьёзности бракосочетания девушки стало повсюду известно —

договорённостью по рукам, знаками [любви], свадебным нарядом, —

то маленький раб, что в доме проживал,

заболел, ослаб и скоро исхудал.

270 Как больной туберкулёзом он сгорал:

болезнь его ни один лекарь не определял.

Разум подсказывал: «Страдание исходит от сердца.

лекарства для тела на сердечную печаль не действуют».

Тот рабчонок не проронил ни слова о состоянии своём,

о том, отчего у него в груди закололо.

Сказал госпоже [= жене] как-то ночью муж: «Ты

расспроси его наедине о состоянии его.

Ты вместо матери ему, быть может,

печаль свою он тебе раскроет».

275 Госпожа, услышав эти слова,

на следующий день пошла к рабу.

Затем его причесала та дама

со стократной любовью, нежностью и дружелюбием.

Подобно любящим матерям,

она успокаивала его до тех пор, пока он не начал объяснять:

«Я не ожидал от тебя такого,

что ты выдашь дочь за чужака упрямого.

Она – дитя моего хваджи, и у меня душа болит:

неужто не жаль, когда она уедет куда-то?»

280 Хотела было госпожа от гнева, охватившего её,

ударить и с крыши сбросить вниз его:

«Да кто он такой? Какой-то индиец от матери-шлюхи,

который жаждет господскую дочь».

[Но,] сказав: «Терпение – лучше», она сдержалась,

[позже] сказав хвадже: «Послушай, вот удивительно!

Такой-сякой негодный раб оказался предателем!

Мы-то думали, что он надёжен!»

Как хваджа велел матери девушки быть терпеливой, говоря: «Не мучай раба: я без мучений заставлю его отказаться от своего желания, так что ни шампур не сгорит, ни мясо не останется недожаренным [38] »

Сказал хваджа: «Потерпи ты! Ему ты скажи:

„Мы порвём с ним [= c женихом] и отдадим её тебе“.

285 Тогда, авось, я это из сердца его изгоню:

ты смотри, как я помешаю ему.

Ты сердце его услади, ты скажи: „Знай наверняка,

что в самом деле дочь наша – она пара твоя.

Мы не знали [о твоём желании], о прекрасный жених,

а раз мы узнали, то ты – самый достойный [из них].

Огонь наш прямо в собственном очаге у нас:

и Лайли [= невеста] – у нас, и ты – Маджнун [= жених] у нас“.

Чтобы грёзы и мысли приятные на него нахлынули:

мысли сладкие мужчину делают тучным.

290 Животное тучнеет [лишь] от корма;

человеческая тучность – от почёта и славы.

Человек тучнеет через уши;

животное тучнеет через глотку и [что-то] съедая».

Сказала его госпожа: «От такого позора унизительного,

в самом деле, как рот мой зашевелится [говорить] про это?

Такой вздор зачем нести мне ради него?

Пускай помрёт предатель с нравом Иблиса!»

Сказал хваджа: «Нет, не бойся, дай вздохнуть ему,

чтобы отступила болезнь от него из-за такой милости сладкой.

295 Помешать ему, о крадущая сердце, ты мне предпиши,

позволь, чтобы выздоровел наш худосочный мечтатель».

Когда рассказала измотанному [рабу] госпожа такое,

не стало хватать места для чванства [его] на земле.

Он окреп, потучнел, стал краснощёк и расцвёл,

как красная роза, тысячу благодарностей произнося.

Время от времени он приговаривал: «О госпожа моя,

не дай Бог, окажется это коварством и уловкой».

Хваджа собрал [гостей] и позвал:

«Я заключаю для Фараджа брачный союз»,

300 чтобы собравшиеся кокетничали, крича [ему:]

«Эй, Фарадж, да будет благословен твой союз!»

В результате ещё больше удостоверился Фарадж от их речей,

болезнь от него отступила целиком и полностью (букв.: с корнями).