Поэты пражского «Скита»

БУМАЖНЫЙ ЗМЕЙ

         Закат осенний тает.
Порывисто в небе пустом
         Бумажный змей летает,
Виляя тяжелым хвостом.
         Внизу дома и храмы
И улиц густеющий мрак —
         Там нитку сжал упрямо
Мальчишеский грязный кулак.
         А в небе ветра трубы,
А в небе высокая цель…
         Но тянет нитка грубо,
И падает змей на панель.

         В мучительном усильи

Срываясь со всех якорей,
         Ломая в тучах крылья,
Душа отлетает горе..         И падает, как камень.
Считай же мгновенья пока:
         Закат взмахнет руками,
В глазах поплывут облака,
         Заплачет ветер жидко,
По ржавым бульварам шурша,
          Легко порвется нитка —
                     И ты улетишь, душа!

1927 «Воля России». 1928. № 1

ВОЗВРАЩЕНИЕ

         Чужое небо будет так же ясно,
Когда, себе и мертвым изменив,
Я вдруг пойму, что жил вдали напрасно
От лубочно-прекрасных сел и нив.

         И я решу торжественно и просто,

Что мне один остался путь — назад,
Туда, где слышно в тишине погоста
Мычанье возвращающихся стад.

         И, бредовой надеждой возрожденный,

Я в день отъезда напишу стихи
О том, что красный Бонапарт — Буденный,
Любимый сын и шашки и сохи.

         А из окна вагона, утром рано,

Смотря на уходящие поля,
Скажу сквозь волны мягкие тумана:
Прощай, чужая, скучная земля!

         И замелькают мимо дни и ночи,

Как за окном местечки и леса,
И вот, уже я в трюме, между бочек.
А ветер плещет солью в паруса.

         И скажут мне пронырливые греки:

— Сегодня будем. Скорость семь узлов. —
Я промолчу. Ведь в каждом человеке
Бывают чувства не для мертвых слов.

         Я промолчу. И загремят лебедки,

Раздастся чья-то ругань, беготня…
А вечером в разбитой старой лодке
На темный берег отвезут меня.

         И в ясном небе только что взошедший

Прозрачный месяц будет проплывать,
А на земле какой-то сумасшедший
Песок и камни, плача, целовать…

         Но спин не разогнуть плакучим ивам,

Растоптанным цветам не зацвести, —
И разве можно будет стать счастливым,
Когда полжизни брошу на пути?

         Нет. Лишь одним бродягой станет больше.

И я пройду, тоской и счастьем пьян,
Всю родину от Иртыша до Польши,
Сбивая палкой кочки да бурьян.

         Мое лицо иссушат дождь и ветер.

Но голос дрогнет, нежен и суров,
Когда прощаться буду, на рассвете
Гостеприимный оставляя кров.

         И так вся жизнь: убогая деревня,

Курчавый лес, душистые хлеба,
Обедня в церкви маленькой и древней —
Великолепно строгая судьба!

         Но никогда не прекратится пытка —

Суд справедливый совести жесток —
Случайная почтовая открытка,
В далеком поле поезда свисток

         Напомнят мне с неотразимой силой

Иную жизнь в покинутом краю,
Друзей заветы, женский голос милый,
Изгнание и молодость мою.

1926 «Воля России». 1928. № 1

КОННИЦА