Поэты пражского «Скита»

Но музыки сорвалось пенье!
И взвизгнул брошенный смычок!
От этого оцепененья
никто предчувствовать не мог:
над обезумевшим оркестром,
среди взметнувшихся рядов
так сердцу — стало тесно, тесно!
так горлу — не хватало слов!

* * *

Без слез, без гнева и печали
с серебряного полотна,
бесшумной развевая шалью,
неслышно спрыгнула она.

И медленно прошла, коснувшись

холодной тенью жарких рук,
но руки сильные послушно
лишь воздух замыкали в круг…

* * *

Не зажигались долго люстры.
Экран привычно, как всегда,
горел настойчиво и грустно:
До свидания, господа!

АСТРОНОМ

Давно изжив и славу, и любовь,
наскучив жить, не веря в жизнь за гробом,
он по ночам седеющую бровь
склоняет над холодным телескопом.

Всю ночь, пока в янтарных облаках

лучи не вспыхнут розовым посевом,
сжимает штифт в ладони кулака,
и пальцы тонкие дрожат от гнева.

А на заре — в тревожном кратком сне

он мечется, кричит в постели:
он видит сон — в волнистой белизне
распавшиеся стены опустели;
колышется туманом пустота,
и в душу радостью плеснув сверх края,
над миром медленно плывет звезда,
лучами изумрудными сверкая…

Звезда, где гнев, и горечь, и тоска

изжиты в мудрости тысячелетий;
звезда, которую всю жизнь искал
и наяву которую не встретит!

«Брось над игрушечной пулей…»

Я счастье балаганное поймаю

и научусь прицеливаться строже.

Алла Головина

…Брось над игрушечной пулей
морщить густую бровь,

гибкие плечи сутулить

над пестрой мишенью брось.

Здесь полотняные весны,

под звездами — полутьма,
здесь убаюкали сосны
в безоблачном ситце май;

здесь и цветы не увянут,

и птицам пути нет:
только крылом деревянным
взмахнуть и не улететь.

Брось! Отложи монтекристо![62]

Пусть радостью — навсегда
мельница крыльями крестит,
на нитке дрожит звезда;
пусть с непонятной властью
картонной цветет весной
мир балаганного счастья
утерянных детских снов.

1933

Алексей ФОТИНСКИЙ *

ВЕСЕННЕЕ (НА ДВОРЕ)

Протоптала в снегу дорожки
Каблучками лучей весна.
Холод щиплет щеку немножко,
Но душа совсем пьяна.
Это время чудное такое:
Туча сдуру роняет снег.
Я поднял воротник, но спокоен.
Я поверил шалунье-весне.
И никто не боится стужи,
Надоела зима полям.
Знаю — скоро морщинками лужиц
Улыбнется теплу земля.
Солнцем пьян, над собой неволен,
Кверху хвост — ошалел телок.
Я поднял воротник, но доволен.
Руки стынут — а мне тепло.

1924 «Огни». 1924. № 21

ИЮНЬ