Поэзия Приморских Альп. Рассказы И. А. Бунина 1920-х годов

В Париже двое суток выделяется дом номер такой-то на такой-то улице изо всех прочих домов чумной бутафорией подъезда, его траурного с серебром обрамления, двое суток лежит в подъезде на траурном покрове столика лист бумаги в траурной кайме – на нем расписываются в знак сочувствия вежливые посетители; потом, в некий последний срок, останавливается у подъезда огромная, с траурным балдахином, колесница, дерево которой черно-смолисто, как чумной гроб, закругленно вырезанные полы балдахина свидетельствуют о небесах крупными белыми звездами, а углы крыши увенчаны кудреватыми черными султанами – перьями страуса из преисподней; в колесницу впряжены рослые чудовища в угольных рогатых попонах с белыми кольцами глазниц; на бесконечно высоких козлах сидит и ждет выноса старый пропойца, тоже символически наряженный в бутафорский гробный мундир и такую же треугольную шляпу, внутренне, должно быть, всегда ухмыляющийся на эти торжественные слова! «Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis» (7; 41–42).

Таким образом, «французский» отрывок в середине «Позднего часа» как бы продолжает похоронный сюжет «Огня пожирающего», а «Огнь…», в свою очередь, наследует тему смерти и похорон из «Аглаи» и «Окаянных дней».

Прямых размышлений на темы истории или революции в «Огне пожирающем» нет, однако их провоцирует название кладбища, которое отчетливо ассоциируется и с Великой Французской революцией, и с Парижской Коммуной. Как известно, именно на Пер-Лашезе были расстреляны коммунары. Параллели между русской и французской революцией – излюбленный прием Бунина, и таких параллелей предостаточно в «Окаянных днях», где Париж представлен городом смерти и смуты, по улицам которого летит в Конвент «человеческий обломок», живой мертвец Кутон.

* * *

«Огнь пожирающий» – не единственный парижский кладбищенский текст Бунина, в «Богине Разума» 1924 г. речь идет о другом кладбище, Монмартрском, и рассказывается история одной из его безвестных могил. Тереза Анжелика Обри, забытая актриса Парижской Grand Opera, становится главной героиней «Богини Разума». При этом фабула рассказа заимствована Буниным из любимой многими русскими эмигрантами и переведенной Тэффи на русский язык книги Ж. Ленотра, автора «petite histoire» Французской революции. Вслед за Ленотром[235] Бунин воссоздает биографию актрисы, представлявшей Богиню Разума в дни Французской революции во время уличных шествий, а через несколько лет после революции кончившей жизнь в болезни, нищете и трагической безвестности:

…какой неописуемый ужас должен был туманом стоять весь день над полуголой, до костей продрогшей и вообще до потери чувств замученной заместительницей Божьей Матери[236].

Книги Ленотра, историка, пытавшегося запечатлеть опыт «домашней жизни» исторических персон, включают в себя множество вариаций на тему судьбы, погубленной огнем революции. По аналогии с биографией Терезы Анжелики Обри прочитывается и другая биография, бегло изложенная у Ж. Ленотра в «Повседневной жизни Парижа во времена Великой революции», – биография невесты Робеспьера Элеоноры Дюпле, тоже покоящейся на кладбище Пер-Лашез. Невеста Робеспьера «усердно занималась все время террора» в студии художника Реньё, где однажды за советом к ней обратилась девица Вальтер, получившая, как и Тереза Анжелика Обри, от революционного комитета приказание ехать, изображая богиню, на колеснице во время «Праздника юности». Девица Вальтер не желала «предстать пред нескромными взорами безнравственных мифологов-республиканцев», но боялась ослушаться революционного комитета. Элеонора Дюпле придумала план обманного отравления, который и спас Вальтер[237]. История дома Дюпле у Ленотра заканчивается так: