Погадай на любовь (СИ)

Захлопнув двери, он сполз по ним, боясь заходить в комнату и смотреть в глаза Чирикли. Обещал защиту, поддержку, а сам… не смог. Ни защитить, ни поддержать. Наоборот, подверг опасности. Тяжело дыша, Кирилл таращился в темный проем, не зная, что говорить и делать. С кухни вкусно пахлo мясным бульоном и пирогом — наверняка Люба постаралась. И от того, что вечер, который должен был стать приятным и расслабляющим, обернулся таким кошмаром, было вдвойне паршиво.

— Спасибо, — послышался тихий шепот, и Кирилл вскинул голову. Чирикли стояла в проеме двери, судорожно стягивая на груди порванное платье. — Если бы не ты…

— Если бы не я, ничего бы этого не было, — хрипло отозвался он, боясь смотреть ей в глаза.

— Согласна… Не было бы ничего — ни новой жизни для моего ансамбля, ни… нас с тобой. Ничего.

Ему показалось, или в ее голосе он слышит благодарность?.. на не злится на него?..

— Мне жаль… — начал было он, поднимаясь. Ощутил кровь на разбитой губе — все-таки Стоянов тоже успел его приложить пару раз — и вытер ее тыльной сторoной ладони.

— Главное, что ты вовремя вернулся, — она подошла ближе и обняла его, доверчиво прижавшись. Хрупкие плечи ее дрожали, вся она была такая тонкая, острая, кажeтся, коснешься, и сломаешь.

Кирилл вспомнил, как чувство тревоги подгоняло его, заставляя ехать быстрее, он даже проскочил пару раз на красный, поддавшись этому странному и болезненному ощущению. Теперь Кирилл понял — он всегда будет доверять своим предчувствиям. Они не обманывают.

— Я слишком доверял ему, — Кирилл прижал к себе Любу и с болью посмотрел на полку, где стояло фото, на котором они с Иваном стояли, обнявшись — кажется, снимок был сделан после школы. — Мы всегда дружили, сколько себя помню. И в школу вместе пошли, и бизнес этот вместе мутили… Все и всегда — вместе.

Промoлчал о том, что и по бабам вместе ходили. И что теперь? Как было — не будет. Никогда. Кирилл не простит Стоянову эту подлость.

— Я не хочу, чтобы из-за меня… — Люба затрепыхалась в его объятиях, но он лишь крепче прижал ее одной рукой, а второй — перевернул рамку с фото к стене.

— Ты тут ни при чем, я сам виноват, — твердо ответил он. — Не замечал того, что происходит. Не хотел видеть его жестокости и никчемности. Он ведь всегда был таким — просто раньше меня это не касалось. И я делал вид, что все нормально. Принимал Ваньку таким, какой о был. А не должен был этого делать. С молчаливого попустительства окружающих происходят все беды… Знаешь, я голоден, как волк… Не накормишь?

Она улыбнулась и кивнула. Кирилл решил, что больше никому не позволит обидеть ее. И никогда не опустит. А если ее семья воспротивиться — что ж, он будет бороться до последнего. Нужно будет — украдет ее в лучших цыганских традициях. И отчего-то от этой мысли стало легко и спокойно на душе.

Глава 7

— Что рассказала твоя бабушка? — после ужина Кирилл заставил себя вернуться к насущным проблемам, увидев, что Чирикли немного отошла от происшествия с Иваном. Вознесенский смог убедить ее, что не спустит Стоянову этой мерзости, ему есть на что надавить и чем пригрозить. Слишком любил Ванёк нечестные игры и не всегда заметал за собой следы. И Кирилл с легкостью мог бы даже отправить бывшего друга в места не столь отдаленные за его махинации, так что Люба могла больше не опасаться его.

— Мы много говорили о подобных… проблемах, — Люба покосилась на тьму за окном, которая казалась живым и дышащим чудовищем, она ластилась к стеклам, смотрела глазами-звездами, усмехалась косым серпом молодой луны.

на пугала.

Грозила заморочить, увести лунной дорогой в запределье, где живут призраки и духи. Где живут мертвые.

Но Чирикли сделала обережный знак, и предощущение беды исчезло, а ночь стала обычной осенней ночью. И тьма — обычной тьмой.

Нечего живым делать в мире мертвых. Любава была уверена — она отвоюет у запределья Кирилла и его мать. Недаром ей от рождения достались силы видеть невидимое и oщущать призрачный мир. Вот и пригодилось умение.

— Мне кажется, или ты не хочешь говорить об этом? — спросил Кирилл, пристально глядя на девушку. — сли это все слишком опасно для тебя, я пойму. И не буду проcить о помощи. Я не хочу, чтобы ты пострадала. Я боюсь за тебя, птичка.

— Хочу я или нет, а поздно, — вздохнула Люба и принялась заваривать кофе, чтобы емного унять тревогу — она всегда успокаивалась, кoгда занималась чем-то. — Я уже втянута во все это. И тьма запределья уже не отпустит меня. Даже если я занавешу все зеркала мира, она однажды отыщет лазейку. И отомстит мне за то, что я попыталась отнять тебя.

Девушка грустно усмехнулась, подумав, что если бы даже знала в тот день, когда на ее пороге появился Кирилл со своим странным предложением, что все сложится так страшно, все равно впустила бы позднего гостя в свой дом и попыталась помочь ему.

Не было дороги назад. И не было иной дороги. Этот мужчина был ей предназначен, а она — ему, и пусть весь мир будет против их связи, она ни за что не прогонит его. То, что предначертано — тому свершиться.

Но не нужно пока ему этого знать.

— Мне жаль, что из-за меня…