Пока дышу

Трой кривит губы. Вздыхает. Поворачивается, но лица Денни почти не видно. Слов у него много. О том, что нефиг задавать дурацкие вопросы. О том, что Натали отсюда на верёвке не вытащишь (он не спрашивал, но знает), а без неё он никуда не пойдёт. О том, что вот так посидеть и помолчать стоит того, чтобы остаться здесь навсегда. Ну, до конца то есть.

Но ничего этого он сказать не может и просто мотает головой: «нет», и они продолжают сидеть молча, глядя на звёзды. Над головой и под ногами — одно бескрайнее небо, и они — в самом центре мироздания.

За ужином Денни был оживлён и весел, вот только ничего не ел. Шутил, умудрился никого не обойти вниманием. Мягко улыбался Джо. Прятал глаза Ёршик. На каменной чёрной физиономии Августа прочитать ничего было нельзя, но ему, похоже, и не сообщали. Трой давился картошкой и молчал, набивая полный рот, жуя и глотая, только чтобы не было возможности говорить. Потому что он не мог говорить. Сердце превратилось в кусок льда и резало острыми гранями, перемалывало в лохмотья остатки того, что люди называли душой.

***

Денни ждал Троя в амбаре. Изо рта вырывался пар от дыхания, лицо покраснело — он горел.

— Теперь ты остаёшься старшим, — тихо сказал он. — Я сообщил остальным. Никто не возразил, как я и думал. И не потому, что ты — самый опытный, а потому, что все знают — у тебя это получится.

— Ненадолго, — скривился Трой. — До лета.

— Вы справитесь, уж я там, — Денни поднял глаза к затянутым паутиной стропилам, — похлопочу. Прости меня, Трой, — он внезапно странно сморщился, заморгал, вытер глаза и с удивлением посмотрел на влажные пальцы.

Трой тяжело опустился на край телеги. Он не мог даже представить себе Денни плачущим.

— Простить? Я понять тебя могу, Денни. А прощать мне придётся себя. Не знаю, смогу ли? Дерьмо! Где он, твой Бог?

— Не начинай! — Денни вздохнул. — И не тяни. Мне больно, Трой. И очень страшно. Давай закончим этот разговор? Я горжусь тем, что ты был мне другом эти месяцы, но я устал. Дай мне уйти.

Денни расстегнул куртку и оттянул вырез рубашки трясущейся рукой.

— Не промахнись.

Трой смотрел ему в глаза, приставив пистолет к груди и нажимая на спуск. Он не услышал звук выстрела. Удивление и облегчение — вот что там мелькнуло, прежде чем голова друга закинулась, и он свалился на засыпанный сенной трухой пол. Трой рухнул на колени рядом, прижал его к себе и, укачивая, словно ребёнка, тихо заскулил.

Под утро их нашёл Джо. Отцепил руки Троя от холодного тела, вложил пистолет в ледяные пальцы Денни и поднял окаменевшего лицом Троя на ноги.

— Ты настоящий друг, кано. Но пусть лучше об этом никто не узнает.

Трой тупо кивнул и позволил увести себя в дом.

***

Денни хоронили за садом. Стоя над могилой, Трой мучительно пытался взять себя в руки. От него ждали каких-то слов. Кутались в куртки девочки. Прятали носы в шарфах малыши Уилсоны. Безостановочно всхлипывала Анна, вцепившись в руку Нат. Сухой ледяной ветер выбивал слёзы из глаз. Чёрные росчерки оголённых веток полосовали бледное небо.

— Денни был сердцем этой семьи, — хрипло и слишком тихо произнёс Трой. — Его душой. Он умел залечивать раны. Нет, не царапины и переломы. Другие раны, те, что кровоточат внутри, не видные глазу. Он умел их видеть. И исцелять. Он верил в то, что где-то там есть Бог, и в то, что однажды увидится с ним. Надеюсь, что у него получится.

Земля была мокрой после вчерашнего дождя. Могила зияла чернотой, словно дверь в непроглядный мрак смерти. Раскисшие комья громко стучали в крышку деревянного ящика, который сколотил из старых досок плачущий Ёршик. Натали неловко присела и тоже подхватила чёрный ком. Горе придавило ферму, пело тоскливую песню жалобным подвыванием старого пса под верандой. В повисшей тишине оно скользило по ветру, между деревьями, над рядком утонувших в жёлтой листве столбиков с табличками. Денни будет лежать здесь не один…

Никто его не окликнул, никто не решился. Трой ещё долго стоял у невысокого холмика один.

— Кано, — вернувшийся Джо осторожно тронул его за рукав, — пойдём. Его ванаги никуда не делась. Твой друг не исчез навсегда, он идёт к своему Богу.