Похвала добродетели

Ты будешь удивлена, моя милая, еще одной новостью. Помнишь, я рассказывал тебе об альпинисте из села Состар — о том горце по имени Магомет, который однажды спас меня от неминуемой гибели? Так вот, он волею судьбы оказался у нас в плену! Мало того — он лежит в моем госпитале... Прости, больше сейчас писать не могу — прибыла новая партия раненых. Постараюсь возможно скорее отправить тебе это незаконченное письмо.

Твой Петер».

Опустилась ночь — густая, непроглядная, похожая на черную вечность, похожая на глубокую пропасть, из которой никому не дано выйти.

Петер встал, попытался стряхнуть с себя усталость и поспешил к госпиталю. Клаксон грузовика, на котором привезли новых раненых, ревел в ночи тревожно и в то же время жалобно.

— Ты слышишь меня, Магомет? — коснувшись холодной ладонью потного лба раненого, спросил Петер. — Вставай, тебя вызывает майор.

Пленный молча поднялся с койки, молча оделся. Отведя в сторону руку санитара, протянувшего ему для бодрости склянку рома, он посмотрел на Петера и сказал:

— Я готов, господин доктор. Готов ко всему, даже к расстрелу. Но спешите. У вас осталось слишком мало времени...

— Ну вот, опять ты за свое, — огорченно и беспомощно улыбнулся Петер. — Уверяю тебя, что ты и слова грубого не услышишь. Мы теперь стали расчетливее, ведь война идет на убыль, — а что же будет? Отвечать никому неохота...

— Ошибаетесь, доктор, — холодно ответил Магомет. — Война — в самом разгаре. И закончится она не здесь, не на нашей земле...

— Нет! — резко воскликнул Петер, но тут же пожалел, что сорвался, и вернулся к мягкому, увещевательному тону: — Впрочем, какая разница, Магомет? Мы с тобой — не солдаты, мы — альпинисты, и должны стоять выше войн и распрей. Наша цель — новые вершины. Едва умолкнут залпы в горах, едва наступит мир, мы вновь устремимся в горы. Они ждут нас...

— Мои горы проклинают вас, а не ждут, — дрожащим от ненависти голосом выдавил из себя Магомет. — И наши женщины-горянки, некогда встречавшие немецких альпинистов хлебом-солью, тоже проклинают вас. Их проклятия страшны, учти это, мой бывший гость.

В серых глазах доктора промелькнул испуг — вот так же глядел он тогда на внезапно хлынувший камнепад. Не отвечая, он направился к двери.

Втроем — Петер, Магомет и сопровождавший его автоматчик — они вошли к майору Фрицу Поппу.

Начальник гарнизона предупредительно встал навстречу пленному, предложил ему стул и сам расположился напротив. Петер облокотился на подоконник и глядел в окно на падающий снег, словно именно ради этого зрелища и явился.

Впервые майор лично беседовал с одним из многих миллионов воинов этой странной, непостижимой страны. Страны, которая, сама истекая кровью, как жерновами перемалывает непобедимую немецкую армию. Для таких бесед в штабе были специальные люди — опытные офицеры.

Он не спешил начинать разговор. Он изучал этого пленного, человека, который ни на что не может надеяться и судьба которого целиком в его власти, во власти Фрица Поппа — доблестного офицера доблестной армии. Одним едва заметным жестом руки, одним взглядом в сторону автоматчика он может лишить этого парня завтрашнего дня, потому что сегодня хозяин положения он, майор армии, потрясшей всю Европу и дошедшей до этих гор.

Несчастный горец! Как слепо уверовал он, наивный гордый щенок, в непобедимость своей страны! Нет, этот стройный малый с независимым взглядом черных глаз, чем-то даже нравится ему, майору Поппу! Не может же он не понимать, где находится и что его ожидает. «Не так-то просто будет сломить его волю, — мысленно прикидывает майор. — Впрочем, попробуем. Как у них говорят, чем черт не шутит, когда бог спит. А сейчас, кажется, бог действительно спит слишком безмятежным сном...»

— Итак, — начал майор, словно продолжая случайно прерванную беседу, — итак, наши доблестные войска полностью готовы к штурму перевала. Мы только ждем приказа... — Он щелкнул плоским серебряным портсигаром и протянул его Магомету. — Прошу вас...

Он говорил четко, дикция была завидной, и еще до того, как Петер перевел его слова, Магомет почти все понял сам, — это было ясно по его лицу.

— Не стану скрывать, — продолжал Попп, — этот перевал — помеха на нашем пути, и я жду не дождусь, когда наконец он рухнет. Вам понятно?

— Да, — сказал Магомет. — Мне все понятно. И то, что вы явились сюда не ради охоты на кабанов, — тоже.

Петер довольно бойко перевел майору сказанное Магометом.

— Вот именно! — подтвердил Попп. — Война идет к своему логическому завершению... — Он придвинул свой стул к стулу Магомета. — Решающая битва предстоит у подножья горы Кинжал. Хотелось бы выиграть ее малой кровью.

Он выжидающе посмотрел на Магомета, но тот молчал.

— Если вы поможете нам, то тем самым спасете от гибели и многих своих, — вкрадчивым голосом сказал майор Попп.

— Не понимаю, — отозвался Магомет, отчетливо чувствуя, что за словами майора таится какое-то коварство, какая-то ловушка.

Петер перевел слова Фрица, хотя и сам не вполне отдавал себе отчет в его плане.