Похвала добродетели

...Нежной белой шалью покрыл первый снежок притихшую землю. Сосновый лес безмолвствовал в глубоком забытьи. На редкость ясное для этого времени года вечернее невысокое небо усеяно бледными звездами. Казалось, весь мир погрузился в эту прохладную тишину. Год службы позади...

После занятий ребята собирались в гарнизонный клуб.

— Артисты приехали! — торжественно заявил Игорь, устанавливая квадратное зеркальце на тумбочке. — И артисточки тоже. Принцессы, а не девушки.

— Лучше, чем на Дворцовой набережной? — спросил между прочим Хасан, листая книгу.

— Ну, это несравнимо, — уклонился Игорь. — Постой, а где наш любезный полтавчанин?

— На тренировку пошел. Со штангой своей договаривается по поводу будущего рекорда.

— Мне бы его заботы, — вздохнул Игорь.

— Твои тоже не сложные. Причесался, сделал проборчик, ботинки — до блеска, и готов к употреблению, — сказал Хасан.

Молчание Гали вновь стало тревожить его беспокойную память. А может, думал он, и впрямь надо уйти от этих вчерашних, юношеских «забав». Но легко сказать... Оставаясь наедине со своими мыслями, Хасан пытался найти хотя бы какое-нибудь оправдание Галиному молчанию. Но никак не мог найти. Наконец его начали терзать мучительные подозрения. И тут же он уговаривал себя: нет, нет, этого не может случиться. Не такой она человек. Хотя... Ведь всякое в жизни бывает... И снова Хасан отмахивался от мрачных назойливых мыслей, как от безжалостных слепней. Он их гнал, а они снова слетались и упорно запускали свои жала в его сердце.

Он уснул за полночь. Но на смену тяжким думам пришли не менее тяжкие сны, и Хасан, несмотря на головную боль, даже обрадовался пронзительному сигналу тревоги, который прервал эту бесконечную долгую ночь.

Душную тишину вмиг разрушило шумное оживление казармы, зычные приказы, рокот запускаемых танковых моторов.

...Круто замешивая черно-белую кашу из свежего снега и мерзлой почвы, мерно гудя, а изредка, на крутых поворотах, рявкая и взвывая, мчатся боевые машины. Вот уже почти два часа танковая рота в пути. Позади дорога через лес, впереди — обширное равнинное пространство, которое сливается на горизонте с мутно-серым небосклоном.

Его, Хасана, «девяносто пятый» шел одним из первых в колонне. Но вот получен приказ о рассредоточении танков «по фронту».

Хасан почувствовал, как заслезились глаза от яркой белизны снега, ставшей ослепительной под лучами только что выглянувшего солнца. А сейчас в Баксане, подумал Хасан, еще совсем по-летнему тепло... А тут — конец сентября, а что творится...

Учебные стрельбы прошли успешно. Экипаж «95» и на этот раз отлично поразил мишень и уложился в расчетное время, для чего постоянно нужно было следить и за пройденным расстоянием и за скоростью боевой машины. Возвращались по другому маршруту.

Хасан сидел за рычагами управления, упоенный безграничной властью над многотонной громадиной танка, чутко отзывавшегося на каждое движение его рук. Кажется, он получит сегодня еще одну благодарность перед строем. Такие вот дела. Как бы не пришлось командованию снова писать о сержанте Дадашеве в его родные края!..

Хасан увидел, что фланговый танк вырвался вперед метров на полтораста и почему-то уклонился почти на столько же правее. И тут же включилась рация, говорил командир роты:

— Девяносто пятый, тридцать второй, девяносто первый! Осторожнее: впереди справа — болото.

— Вас понял, — ответил Дадашев. И не удержался, добавил: — У нас и карта, между прочим, есть.

— Куда он... — начал было Игорь, но тут и Хасан увидел, как тридцать второй вроде бы споткнулся, резко замедлил ход и стал погружаться в белое поле передней частью.

Еще не успев ни о чем подумать, Хасан взял правее и пошел напрямик к тридцать второму. Он остановился метрах в двадцати от захлебнувшегося танка, который уже наполовину погрузился в булькающую жижу. Передняя часть машины скрылась вся, задняя — беспомощно задралась кверху под углом в сорок пять градусов. Рация «32-го» не отвечала. Гусеницы танка отчаянно закрутились задним ходом, но было, кажется, поздно. Тяжелая машина со смолкнувшим двигателем медленно погружалась в трясину.

Хасан, Кузьма и Игорь выбрались наружу и подошли поближе. Метрах в пяти от утонувшего танка почва еще держала. Дальше — трясина колебалась под ногами. Танк был уже целиком под жидкой пахучей грязью, на поверхности которой вздувались и лопались пузырьки болотного газа.

— Шевчук! Князев! Быстро разматывайте трос! — скомандовал Хасан.

Скоро они подтаскивали к краю трясины — по колено, затем по пояс, по грудь в мутной жиже — тяжелый стальной трос.