Поклонники Сильвии

Однако отчаяние Филипа было так велико, что он, вздохнув, лишь отбросил эту мечту прочь. За завтраком он не смог проглотить ни куска, хотя сержант заказал лучшую еду, краем глаза поглядывая на нового рекрута и ожидая, что тот пойдет на попятную, а то и вовсе бросится наутек.

Но Филип прошагал за ним несколько миль в совершеннейшем молчании, не произнеся ни единого слова сожаления, и, представ перед судьей Чолмли в Холм-Фелл-Холле, принес присягу его величеству, назвавшись Стивеном Фрименом и начав под этим именем новую жизнь. Увы! Старая жизнь не исчезает бесследно!

Глава XXXV. Невыразимое

После того как Филип вышел из комнаты, обессиленная Сильвия лежала совершенно неподвижно. Ее мать спала, к счастью, ничего не ведая о происшедшем, – хотя вскоре этот сон должен был закончиться смертью. Однако Сильвия не знала об этом: она думала, что Белл набирается сил, в то время как на самом деле жизнь покидала ее. Поэтому обе лежали без движения, до тех пор пока не заглянула Фиби и не сказала, что стол к завтраку накрыт.

Сильвия села и в замешательстве отвела волосы назад, не зная, что делать дальше, как разговаривать с мужем, с которым она прекратила какие бы то ни было отношения, отказавшись от данного в церкви торжественного обещания любить и слушаться его.

Фиби вошла в комнату, чтобы справиться о самочувствии Белл, которая была ее ровесницей, однако выглядела совершенно беспомощной.

– Как старая леди? – тихо спросила служанка.

Сильвия повернулась, чтобы взглянуть на мать; та не шевелилась, однако дышала громко и тяжело; дочь наклонилась и всмотрелась внимательнее в обращенное к стене лицо.

– Фиби! – вскрикнула она. – Иди сюда! Мама выглядит очень странно; ее глаза открыты, но она меня не видит. Фиби! Фиби!

– И правда! Плохо дело! – сказала служанка, неуклюже забравшись на кровать, чтобы лучше видеть Белл. – Держите ее голову чуть приподнятой, чтобы ей было легче дышать, а я пока сбегаю за хозяином; уверена, что он пошлет за врачом.

Сильвия приподняла голову матери и нежно положила ее себе на грудь; она разговаривала с Белл, пытаясь ее разбудить, однако все было напрасно: тяжелое хриплое дыхание становилось все более затрудненным.

Сильвия позвала на помощь; вошла Нэнси с ребенком на руках. Этим утром она заходила уже несколько раз; малышка заулыбалась и заворковала при виде матери, обнимавшей свою умирающую родительницу.

– Ох, Нэнси! – произнесла Сильвия. – Что случилось с матушкой? Видишь ее лицо? Скажи же, скажи!

Вместо ответа Нэнси положила ребенка на кровать и выбежала из комнаты с криком:

– Хозяин! Хозяин! Скорее сюда! Старая миссис умирает!

Похоже, это не стало новостью для Сильвии, и все же, произнесенные вслух, эти слова ее потрясли; но она не могла разрыдаться, поражаясь собственным притупившимся чувствам.

Малышка поползла к ней, и Сильвии пришлось следить и за матерью, и за ребенком. Казалось, прошло уже очень много времени, а в комнату все никто не входил; наконец послышались приглушенные голоса и тяжелый топот: Фиби вела доктора наверх, а Нэнси шла следом, желая услышать его мнение.

Умственное и физическое здоровье миссис Робсон ухудшалось уже очень давно, и знавший об этом врач в некотором роде был готов к тому, что скоро ее жизнь оборвется, – жизнь, продлевать которую он не видел смысла, хоть и давал советы по лечению Белл; а вот белое напряженное лицо Сильвии, и без того большие глаза которой неестественно расширились, и ее вялость сильно встревожили его, и он принялся как можно подробнее расспрашивать о состоянии миссис Робсон, в большей мере желая вывести из оцепенения ее дочь, чем получить какую бы то ни было информацию.

– Лучше подложите ей подушки, – сказал врач. – Долго она не протянет. Она не понимает, что вы ее поддерживаете; вы лишь напрасно утомляете себя!

Сильвия продолжала смотреть на него пугающим взглядом. Врач решил сам исполнить свой совет и попытался высвободить Белл из нежных объятий дочери. Однако Сильвия воспротивилась, прижавшись щекой к лицу своей бедной матери, находившейся в бессознательном состоянии.

– Где мистер Хепберн? – спросил врач. – Он должен быть здесь!

Нэнси и Фиби переглянулись.

– Ни в доме, ни в магазине его нет! – ответила последняя. – Меньше часа назад я видела, как он прошел мимо кухонного окна, но ни Уильям Коулсон, ни Эстер Роуз не знают, куда он отправился.

Губы доктора Моргана вытянулись, словно он хотел присвистнуть, однако врач не издал ни звука.

– Дайте мне ребенка! – произнес он внезапно.

Нэнси взяла малышку с кровати, на которой та сидела, прижавшись к обвивавшей ее руке матери, и передала врачу. Сильвия проводила ребенка взглядом, и наблюдавшего за ней Моргана это обрадовало. Он пару раз слегка ущипнул нежную кожу малышки, и та оба раза жалобно вскрикнула. Отпустив мать, Сильвия протянула руки к ребенку; врач передал ей малышку, и она принялась ее утешать.

– Уже хоть что-то! – сказал доктор Морган самому себе. – Но где же ее муж? Он должен быть здесь.