Поклонники Сильвии

– Не верь ей, Сильви. Она – женщина, а женщине всегда хочется иметь возлюбленного, и она сразу замечает, когда парень смотрит на нее глазами ягненка – ага, еще прежде, чем он сам это поймет. Моя старушка тогда была хороша, и ей нравились те, кто так считал, пусть она и, происходя из Престонов, семьи с положением, немало значившей в то время в тех краях, задирала нос. Уверен, девочка, что Филип тоже гордится тем, что его мать была из Престонов, ведь это у них в крови. Отпрысков Престонов, гордящихся своим родством, можно определить даже по форме носа. В ноздрях Филипа и моей женушки есть нечто особенное, будто они принюхиваются к нам, простому народу, дабы почуять, годимся ли мы им в компанию. Мы-то с тобой, девочка, Робсоны, мы рядом с ними – как овсяные лепешки возле пирога со сдобной корочкой. Господи! Белл говорила со мной с таким презрением, словно я вообще не был христианином, – и это при том, что она уже тогда любила меня больше жизни, а я прекрасно это знал, хоть и не подавал виду. Как начнешь за кем ухаживать, Филип, приходи ко мне, и я дам тебе кучу полезных советов. Я-то доказал, что разбираюсь, какая девица станет хорошей женой, не правда ли, хозяюшка? Приходи, мой мальчик, и покажи мне свою избранницу – я с первого же взгляда скажу, подойдет она тебе или нет; и коль подойдет, научу тебя, как ее завоевать.

– Говорят, еще одна из девчонок Корни выходит замуж, – задумчиво произнесла миссис Робсон слабым голосом.

– Святые угодники, хорошо, что ты о них заговорила; вот совсем позабыл. Прошлым вечером я повстречал в Монксхэйвене Нэнни Корни; она просила меня отпустить Сильви к ним на Новый год, чтобы повидаться с Молли и этим ее ньюкаслским мужем, с которым они приедут на праздники к ее отцу; говорит, будет весело.

Сильвия покраснела, и ее глаза засияли: ей хотелось бы пойти; однако она тут же подумала о матери, и выражение радости покинуло ее лицо. Заметив это, равно как и устремленный на нее взгляд, Белл сразу же поняла, что все это означает.

– Это будет в субботу, ровно через неделю, – произнесла она. – Я к тому времени уже совсем окрепну; пускай Сильви развлечется; она достаточно за мной ухаживала.

– Вы все еще слишком слабы, – сказал Филип коротко.

Он не собирался этого произносить, однако слова будто сами собой сорвались с его губ.

– А я говорю, что наша девонька должна туда пойти, коль будет на то Божья воля, – заявил Дэниел. – Но ненадолго и если тебе к тому времени станет лучше, старушка. По такому случаю я сам побуду твоей сиделкой – особенно если к тому времени ты сможешь выносить запах доброго виски. Так что, девочка моя, доставай свои наряды да выбирай лучший из них, что приличествовал бы девице из рода Престон. Возможно, после праздника я зайду за тобой, а твой кузен проводит тебя туда; Филипа Нэнни Корни тоже пригласила на праздник. А еще она сказала, что прежде ее муженек заглянет к тебе насчет шерсти.

– Не думаю, что смогу пойти, – ответил Филип, в душе радуясь, что ему представилась такая возможность. – Я уже почти пообещал Эстер Роуз и ее матери пойти вместе с ними на всенощную.

– Разве Эстер методистка? – спросила Сильвия удивленно.

– Нет! Она не из методистов, не из Друзей и не из прихожан англиканской церкви; но ей нравятся серьезные вещи, и она всегда к ним стремится.

– Тогда ладно, – произнес добродушный фермер Робсон, не привыкший видеть скрытую суть вещей. – Я сам заберу Сильви с праздника, а вы с той девицей ступайте на молитву; как по мне – каждому свое.

И все же вопреки своему обещанию Филип, следуя зову сердца, не смог противиться соблазну отправиться к Корни, ведь там он будет вместе с Сильвией, сможет наблюдать за ней, восторгаться ее превосходством во внешнем виде и манерах над остальными девушками. К тому же, говорил молодой человек своей совести, он пообещал тетушке приглядывать за Сильвией как брат. Поэтому Филип наслаждался ожиданием Нового года почти как юная девица, предвкушающая новое счастье.