Поколение пустыни. Москва — Вильно — Тель-Авив — Иерусалим

Эти события в Азии и Европе все тяжелее отражались на нашей экономике. Были банкроты, банки закрывались, дела переходили из рук в руки, каждый день приносил все новые неприятные сюрпризы. Лига Наций, которая должна была спасти человечество от войн и агрессии, умирала, не могла справиться со всеми конфликтами, не имела физической (военной) силы и не имела абсолютной морали, потому что из-за всевозможных политических констелляций[686] и влияний той или иной страны (главным образом Англии) не была объективной и независимой. Это было наше очередное разочарование. Я говорю наше — моего поколения.

Чтобы создать интернациональную полицию или войска — людей нужно было, по крайней мере, оплачивать, как во времена римских иностранных когорт. Кто хотел класть свою голову за чужую беду?

* * *

В Кирьят Анавим убили пять рабочих, когда они вышли пахать в поле. Впоследствии на этом месте выросла новая колония, кибуц — «Вышка пятерых», или Маале Гахамиша. Так евреи всегда реагируют на свои жертвы: строительством и увековечиванием памяти павших новой колонией.

В Иерусалиме было объявлено керфью, которое впоследствии продержалось… несколько лет. Италия влила в арабские арсеналы новую долю амуниций, и война вспыхивала с новой силой.

Наш театр «Габима», за невозможностью разъезжать по дорогам в своей стране, поехал на гастроли за границу. В Париже все газеты были полны ими. Ровину называли «единственной трагической артисткой нашего времени». Ее сравнивали с Рашелью, Сарой Бернар.

Хорошие фильмы с Паулем Муни «Хорошая Земля», «Эмиль Золя», «Доктор Пастер», «Дрейфус»[687] внесли много развлечения в мамину и мою жизнь.

Сестра Эстер, теперь молодая дама, единственная, может быть, из главных сестер, которая не страдает «матрономанией», как мы это называем, была для меня большим подспорьем. Благодаря ей я могла чаще отлучаться и посвящать себя моей матери.

Я взялась за составление диететической картотеки по швейцарской системе. Над этой работой я провела несколько месяцев. Я перечла все диететические кулинарные рецепты, книги, перевела все это на иврит и вставила в железную кассу. Каждый день вынимались карточки, которые были в меню, вставлялись в целлулоидные конверты или переписывались на грифельной доске, и кухня имела большое подспорье в работе. Кроме того, мы купили добавочную электрическую плиту с духовкой.

Наша кухарка посещала вместе со мной уроки варки на электричестве, нас обеих очень интересовала техника и быстрота варки, перед нашими глазами варились блюда, и мы тут же угощали учениц сваренным ужином.

Дома сестрам я давала уроки приготовления разных соков, освежающих напитков, блюд, когда ночью не кухня, а сестра приготавливает наскоро больным с высокой температурой все эти прохладительные.

В январе наши дети прислали нам впервые из кибуца свои первинки плодов: памелы, корольки, мандарины, лимоны, грейфруты, всех цветов и размеров. Мы варили варенье, конфеты, глазированные фрукты — оранжад и цитронад для украшения пирогов, и этроги, из которых мы варили прекрасные померанцы.

Меиру исполнилось 22 года, и он хотел приехать домой, но мы его упросили остаться на месте и не рисковать жизнью. Мы часто разговаривали по телефону. Тем не менее иногда он «заскакивал» на день или два. Однажды даже приехала Рут с Цви. Им нужно было к врачу в Тель-Авив.

На сквере Цинны Дизенгоф[688] устроили очень красивый фонтан с иллюминацией. Мы с Цви часто сидели на этом сквере, и он играл с другими детьми. На море было уже прохладно, и такой сквер служил нянькам и бабушкам местом отдыха и игры для детей.

Рут со мной имела откровенный разговор, что на нее совсем не было похоже. Она наконец убедилась, что без профессии она не сможет оставаться в кибуце, и хотела поступить в семинарию для учителей, чтобы сделаться садоводкой. Ей придется жить у нас, конечно, и только на субботы она будет ездить домой. Этот план мне очень понравился — я только жалела, что Рут еще до свадьбы и рождения ребенка не послушалась наших с Марком советов и не кончила своего образования. Но это было дело прошлого. Теперь была другая трудность: поездки. Каждый раз, когда она будет приезжать и уезжать — у нас будут мильон терзаний. Тем не менее я ее не отговаривала.

Приезд Рут и Цви был маленькой передышкой в моей тяжелой работе.

* * *

В больнице было несколько очень тяжелых случаев, которые невольно действовали на настроение всего персонала, от врачей до сестер. У нас лежала молодая пациентка с болезнью почек. Ей вырезали одну почку, потом оперировали другую. Она лежала несколько месяцев. Эта пациентка была нам всем особенно симпатична. Когда у нее были светлые дни, она пела, занимала всю палату, всегда была очень терпелива, мила с сестрами, и все ее любили. Когда она умерла от уремии, сестрички плакали, как если бы они потеряли не пациентку, а подругу. Но родственники этой пациентки приняли ее смерть легче, чем Марк и мы все. Они материально устали от ее затянувшейся болезни.