Полет цикады

К ногам Наири упал мужчина. Фанум как раз подошел к периоду расцвета мужественности. Анна, как и раньше, залюбовалась его мышцами. Они отвечали на каждое движение, двигались и казались живыми.

— Ты тоже... Пойдем. Мы давно не виделись. Наверное, нам есть о чем поговорить?

Мужчины переглянулись и последовали за госпожой.

В комнате Анна кивнула им на кровать:

— Присаживайтесь.

А сама устроилась в кресле. Оно действительно оказалось таким, как подсказывала память: удобным, уютным, покойным.

— Как вы тут жили? Я, наверное, виновата перед вами...

— Наири! — в голосах мужчин слышался ужас.

Анна спохватилась: здесь, в гареме, им не от кого было услышать о странностях их госпожи, об её предпочтениях. Хотя о последних им точно доносили, должны же наложники знать, как развлекать ту, ради которой живут.

— Бросила вас здесь, взаперти...

— Но вы же пришли... — Тассан готов был простить ей любой грех. Он сполз с кровати и подполз к креслу:

— Наири, простите мою смелость... но вам действительно нужен массаж — плечи слишком напряжены!

— Ну, так сделай! — Анне совсем не нравилась повисшая между ними напряженность. А расспросить хотелось о многом.

Тассан кивнул Фануму. Тот словно мысли товарища прочитал: на четвереньках подобрался к креслу, протянул руки...

— Так, давайте сразу проясним некоторые моменты.

Голос госпожи подействовал на них, как удар бича. Оба уткнулись лбами в пол и словно забыли, как дышать. Анна поморщилась. С таким трудом отучила фрейлин и ближних рорагов, а тут преклонение во всей красе!

— Я не люблю, когда ползают. И остальных предупредите.

Оба вскочили. И Анна поймала себя на мысли, что научилась, наконец, любоваться мужским телом. Литыми мышцами. Поворотом головы. Грацией опасного зверя...

Теплые пальцы осторожно коснулись шеи — Тассан снимал украшения. Одно за другим, медленно, чуть поглаживая кожу. Он тут же передавал золото Фануму и тот убирал ненужный металл на стол. А потом вышел.

— Куда? — удивилась Анна. Только что он дышать не смел без её разрешения, и вдруг уходит...

— Минуту, Наири. Он сейчас вернется, — прошептал Тассан.

И, словно читая его мысли, Фанум появился в дверях. На вытянутых руках он держал продолговатую шкатулку. Когда поставил её на стол, она отозвалась легким звоном.

— Госпожа предпочитает жасмин? Или розу? Или мне использовать масло сандала?

— На твое усмотрение, — Анна отдала инициативу. Ей стало интересно, до какой границы дойдет самодеятельность этих двух мужчин, которые ждали свою госпожу несколько лет жили только ради её улыбки. По крайней мере, именно так он сказали ей в прошлый раз.

— Скорее всего, я сама виновата, слишком долго не появлялась здесь. Вы и забыли… — от устремленных на неё взглядов стало не по себе, и Анна постаралась поскорее закончить. — Я не переношу, когда передо мной на карачках ползают. Поэтому поднимайтесь, нечего коленками полы протирать.

Они вставали медленно, готовые в любой момент рухнуть обратно. Но Небо не спешило поразить их страшными карами, а Наири улыбалась той самой улыбкой, за которую и жизнь можно было отдать…

Руки вновь осторожно коснулись шеи. Тассан снимал одно украшение за другим, передавал их Фануму. Потом аккуратно спустил обе бретельки узкого платья, обнажая плечи. Провел над ними, почти по коже, и от этого «почти» по коже пробежали мурашки. Анна замерла, ожидая момента, когда же мягкие, смоченные маслом ладони лягут на плечи, разомнут сведенные мышцы, позволят расслабиться.

А Тассан не торопился. Он словно сам наслаждался каждым мгновением близости. Водил руками вверх-вниз, заставляя кожу покрываться мурашками, а саму Анну поеживаться в сладком ожидании.

Зато когда он, наконец, по настоящему провел по плечам, она едва сдержала стон наслаждения. Анна уже и забыла, какого мастерство этого наложника! Все массажистки, что ежедневно разминали, растирали, умащивали Наири в подметки ему не годились!

— А ты детей массировать умеешь?

— Простите, госпожа? — Тассан даже замер от неожиданности.

— Ты можешь делать массаж моему сыну? У тебя руки волшебные.

— Наири слишком добра к своему рабу, — пробормотал Тассан, но по голос выдавал, насколько он польщен.

Дождавшись, когда он немного придет в себя, Анна задала следующий вопрос:

— Ты же жил у саритов, верно?

Руки Тассана дрогнули и на миг замерли. Но он быстро справился с волнением:

— Да, моя госпожа. Но если Наири позволит не вспоминать те дни…

— Было настолько страшно?

Молчание подсказало ответ.

— И все же. Скажи, а твое имя, что оно означает?

— «Вернувшийся к истокам», госпожа. Рабы часто дают его детям в надежде, что оно вернет им свободу.

— Тебе не вернуло.

Миг — и Тассан оказался перед Анной, на полу. Обхватил руками колени, спрятал лицо в складках платья:

— Это счастливое имя, госпожа. Я здесь, и Наири говорит со мной как с равным. Разве есть судьба более счастливая?

— А свобода?

— На что она мне? Я там не выживу. Что я умею, госпожа? Поверьте, на свободе меня ждет только бордель…

Анна задумалась. Видимо, имя все же не такое и счастливое, раз привело одного владельца в гарем, второго — в тюрьму…