Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Интеграционная идея была широко представлена после Первой мировой войны в Европе как способ предотвращения будущих конфликтов (проекты Соединенных Штатов Европы). Она отвергалась большевиками как инструмент консервации империалистических тенденций, но возможность ее реализации допускалась в будущем в контексте ожидания мировой коммунистической революции. Концепция подобной интеграции на новых коммунистических основаниях ставила проблему соотношения принципов конфедерации, федерализма и унитаризма при обсуждении формулы государственного суверенитета. С этим связано противоречивое отношение создателей СССР к федеративному государственному устройству: следуя классовой логике марксистского учения, они в целом негативно относились к федерализму, но оказались вынуждены принять его как тактическую уступку националистическим и сепаратистским устремлениям в регионах распавшейся империи, а также в перспективе продвижения «мировой революции» в колониальных странах. Вопрос о федерализме почти постоянно связывался с реконструкцией национальных отношений и получал поэтому инструментальный характер. Из принятой на вооружение теории империализма не вытекало четкой доктрины национального вопроса. В теории коммунисты не внесли ничего нового в его решение: ленинская концепция была противоречива, плохо соотносилась с реальностью, а на практике имела деструктивные следствия. Территориальный принцип национального самоопределения возник в ходе полемики большевиков с Бундом[821]. Следствием его осуществления становилась федерация централизованного типа, которая, однако, содержала конфедеративный принцип самоопределения народов (субъектов федерации)[822]. В ходе острой полемики сторонников и противников принципа самоопределения он был сохранен как тактический инструмент, применение которого всецело увязывалось с обстоятельствами момента: «Вопрос о праве наций на свободное отделение, – считали большевики, – непозволительно смешивать с вопросом о целесообразности отделения той или другой нации в тот или иной момент. Этот последний вопрос партия пролетариата должна решать в каждом отдельном случае совершенно самостоятельно, с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм»[823]. Та легкость, с которой большевики согласились программно и конституционно закрепить право наций на самоопределение, определялась не только мощным революционным потенциалом данного лозунга, но и глубоким убеждением в том, что в социалистическом государстве проблема исчезнет автоматически[824]. Федеративное устройство было принято уже в первой советской Конституции РСФСР 1918 г., зафиксировавшей, что она «учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик»[825]. Однако с переходом к образованию СССР данная дилемма возникла снова: следует ли положить в его основу международно-правовой союз (конфедерацию) или федеративный принцип, и каким образом, в случае принятия последнего, решить вопрос об интеграции в Союз РСФСР, формально уже являвшейся федеративным государством – должны ли все субъекты федерации иметь равный правовой статус или между ними проводится дифференциация и они выстраиваются по иерархическому принципу.