Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Проект комиссии ЦИК, напротив, рассматривал Верховный суд СССР как высшую руководящую инстанцию для Верховных судов республик. «Наказ Верховному суду СССР» (принятый Конституционной комиссией 4–5 июня 1924 г.) четко проводил этот принцип: «Верховный Суд Союза и его коллегии разрешают все вопросы и дела, относящиеся к их компетенции, на точном основании Конституции Союза, Положения о Верховном Суде Союза ССР, общесоюзных законов и законодательства Союзных Республик». Место Верховного суда в системе союзных властных институтов имеет вспомогательный характер, его постановления утверждаются и пересматриваются Президиумом ЦИК. Однако в области федерализма его функции очень значимы, поскольку Суд дает заключения о конституционности республиканского законодательства – соответствии постановлений ЦИК и Совнаркомов Союзных республик решениям Президиума ЦИК Союза по его требованию. В случае противоречия постановлений, решений и приговоров Верховных судов Союзных республик, вошедших в законную силу, с общесоюзным законодательством, или поскольку им затрагиваются интересы других Союзных республик – «пленарные заседания Верховного Суда Союза ССР, по представлению прокурора Верховного Суда Союза, рассматривают вопрос об опротестовании таковых через Президиум ЦИК Союза ССР». Та же процедура действует в отношении опротестования решения одной союзной республики по требованию другой[928]. Закрепление положения о деятельности Верховного суда[929] на основе общесоюзного законодательства и принятие соответствующего наказа ему[930], по мнению оппонентов, ставило под вопрос гарантии суверенитета республик[931].

Принципиальным недостатком этой конструкции стало поглощение республиканских интересов союзным центром. Республики не устраивало общее решение вопроса о подсудности – возможности изъятия определенных дел из республиканской компетенции. «Изъять из обычного течения любое дело любого человека, – считали они, – Президиум ЦИК не может, потому, что это означало бы изъятие сего дела из ведения ЦИК Союза Республик и передачу учреждениям Союза. Это неправильно». Украинский проект настаивал, что «военные суды при едином военном судоустройстве, едином кодексе военных преступлений и воинском уставе подчиняются Верховным Судам отдельных республик». Представители Украины «не хотели военные дела передавать Союзу», но эта точка зрения была отвергнута: «государству, – доказывали централисты, – нужно найти твердую линию, чтобы с одной стороны не умалять единства Союза, а с другой стороны не умалять ваших прав». Им было заявлено, что «если вы расширяете ваши права, то умаляете права Союза», причем «вся постановка вопроса идет по линии умаления прав Верховного суда»[932].

Особенно острая полемика развернулась в отношении структуры и процедур принятия решений Верховного суда. Предполагалось, что Пленум Верховного суда будет состоять из председателя, его заместителя, четырех председателей Верховных судов Союзных республик, председателя ОГПУ и четырех членов Суда, назначенных ЦИК СССР, председателей коллегий Верховного суда – Гражданской, Уголовной, Военной и Военно-транспортной[933]. Противоречие федерализму усматривалось республиканской оппозицией в фактическом дезавуировании судебной автономии республик, в том, что «обращение в центральные органы Союза и союзных республик происходит через председателя Верховного Суда, действует вовне через председателя»[934]. В связи с этим республиканские представители ставили под сомнение предложенную концепцию реализации Судом надзорных функций, соотношение позиций прокурора Союза и республик, возможность закрытых заседаний Суда без участия их представителей и требовали их допущения с совещательными голосами. Позиция централистов, напротив, заключалась в проведении заседаний Суда с участием только полноправных членов – «членов пленарных заседаний плюс прокурор Союза, а остальных (прокуроров республик) вводить по мере необходимости»[935].