Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Чтобы понять существо дела, давайте более строго охарактеризуем позиции противостоящих сторон в этой дискуссии. А для этого обратимся к мнению стороннего человека, которому, чтобы не быть обвиненным в искажении позиции генетиков, приходилось высказываться предельно ясно и однозначно. Специалист по криминологии И.С. Ной (1975, с. 88) в дискуссии по соотношению в человеке биологического и социального отметил: «На основании марксистского положения о сущности человека как совокупности всех общественных отношений стала преодолеваться и вульгарная социологизация личности, связанная с отрицанием в человеке единства двух детерминаций - социальной и биологической, обусловленных подчинением человека не только законам общественного развития, но и биологическим законам, законам природы». Кто же из наших ученых занимался социологизацией личности. Оказывается сторонники Т.Д. Лысенко в социальных науках. После «преодоления» мичуринской биологии генетики и им сочувствовавшие стали утверждать, что Т.Д. Лысенко будто бы отрицал роль внутреннего (т.е наследственности) в определении организмов. Этот миф собственно и породил в 1960-е гг. дискуссию в обществе о соотношении в человеке биологического и социального, продолжавшуюся несколько десятилетий. И.С. Ной (1975, с. 95) в рамках этой дискуссии следующими словами сформулировал данный миф: «... методологическая ошибочность решений августовской (1948 г.) сессии ВАСХНИЛ состояла в неправильном определении соотношения «внутреннего» и «внешнего» в генезисе живого: абсолютизировалось значение «внешнего» в ущерб «внутреннему». В свете таких концепций рассматривались тогда и многие явления общественной жизни».

И.С. Ной четко сформулировал суть укоренившегося в обществе мифа, будто бы сторонники Лысенко отрицали какую-то бы ни было роль наследственного начала в социальной жизни человека. Как можно говорить такое о Т.Д. Лысенко, если тот написал специальную книгу о наследственности, кстати, переведенную в США. Я так полагаю, что этот миф, возникший в недрах советской генетики, в общественных науках поддерживался некоторыми учеными, чтобы «привязать» своих противников в общественных науках как догматиков к поверженному Лысенко. Кстати, Н.П. Дубинин, если прав в своей оценке событий Лорен Грэхэм (1991), оказался жертвой этого мифа, поскольку был смещен со своего поста директора Института общей генетики за поддержку догматиков, выступавших против новаций в социологии, озвученных И.С. Ноем.

Создается впечатление, что Н.П. Дубинин в этом вопросе занимал пролысенковские позиции. И это явилось как бы основанием для того, чтобы начать борьбу с ведущим ученым-генетиком. На самом деле борьба шла вокруг подымавшей голову после временного запрета евгеники, которую Н.П. Дубинин не считал за науку.

С.Э. Шноль (2010, с. 167) рассказал нам о еще одном советском ученом, физиологе Х.С Коштоянце, который, как и Н.П. Дубинин, выступил в те же предвоенные годы с осуждением евгенических «увлечений» Н.К. Кольцова. С.Э. Шноль (2010, с. 170) утверждает, что это осуждение аукнулось Х.С. Коштоянцу, когда через много-много лет тот баллотировался в академики и был не избран как «лжеученый». Я не знаю всех обстоятельств дела, но думаю, что Академия разумно решила сразу погасить назревающий скандал, связанный с анонимными «правдолюбцами», ополчившимися на Х.С. Коштоянца. Я также думаю, что и сам ученый понимал, ненужность скандала, затеваемого неизвестными вокруг его имени. Но вопрос остается, надо ли полагать, что Н.П. Дубинин пострадал за его довоенную и послевоенную критику евгеники?

Итак, сторонники Т.Д. Лысенко, коль скоро они непосредственно занимались изучением наследственности, по определению не могли отрицать ее роль в социальной жизни. Наследственной основы в социальном есть столько, сколько в ней ее присутствует на самом деле. Однако оценить эту меру биологического в социальном генетика тех лет не имела возможности. Как впрочем и сейчас. Что же касается утверждений, что мичуринцы в отличие от генетиков будто бы умаляют роль наследственности, то это предмет научного анализа конкретных форм социального поведения человека. Генетика к такому анализу пока не готова и может предложить лишь умозрительные догадки в рамках натурфилософских рассуждений.