Политические мифы о советских биологах. О.Б. Лепешинская, Г.М. Бошьян, конформисты, ламаркисты и другие.

Назначение мифа, озвученного И.С. Ноем, состоит в том, чтобы прикрыть реальную проблему, разделявшую с самого начала генетиков на противников евгеники и тех, кто ее воспринимал положительно. Вторые признавали существование генов, определяющих социальные характеристики людей, первые это отвергали. Мы уже приводили мнение на этот счет Н.П. Дубинина (1989, с. 407). Повторим снова его ключевую фразу: «... в генетике нет доказательств существования генов, определяющих общественное положение, генов эволюции общественных отношений, генов интеллекта, совести, преступности и других духовных свойств человека». В другой книге, видимо, имея в виду высказывания В.П. Эфроимсона в его работе «Родословная альтруизма» (1971), Н.П. Дубинин (1983, с. 154) пишет: «... порой без особых доказательств и анализа социального положения и психического состояния преступников высказывается предположение, что в поведении человека, совершающего преступление, непременно проявляется “дурная наследственность”. Степень преступного деяния ставится в зависимость от отягощенности генотипа преступника особыми генами преступности».

Мы согласны с мнением крупнейшего советского генетика, что нет генов преступности. Но тему «дурной наследственности», нам кажется, рано закрывать, пока не исследована еще одна возможность: не наследуется ли она по типу длительных модификаций? С этой точки зрения трудно согласиться с мнением М.Е. Лобашева (1966, с. 601), который считал возможным говорить о сигнальной наследственности, но одновременно утверждал, что «Сигнальная передача не может называться наследственностью в полном смысле слова, поскольку она не обусловлена генами». Но это она в классической модели наследственности не находит себе места в системе генетических понятий. Для более широкой модели, включающей некоторые ламаркистские положения, она отражает явление наследственности, поскольку отвечает исходному определению - наследственность есть сходство родителей и детей.

Н.П. Дубинин (1989, с. 407) говорит, что «нет доказательств существования генов», определяющих социальное положение человека, оставляя тем самым возможность, что со временем такие доказательства могут быть найдены. Поэтому приведем мнение еще одного большого ученого академика М.М. Завадовского, высказанного им еще до войны (1936а, с. 83): «Наиболее неудачное обобщение, вышедшее из недр генетики, обобщение, которое кое-кому казалось органически и неразрывно связано с основами генетики, заключалось в представлении, что “гены” и только “гены” как участки хромосом определяют развитие признаков организма. Это представление при внимательном его рассмотрении является смелой экстраполяцией с конкретного материала по распределению генов в потомстве - на совсем иную область, область участия гена в развитии признака».

М.М. Завадовский предлагает вернуться от Моргана и раннего Иогансена к Бэтсону и не плодить на бумаге гены, существование которых не доказано экспериментально и не может быть объяснено механикой (динамикой) развития. «А отсюда следует, - продолжил М.М. Завадовский (там же, с. 83) - что истерическое заявление Пеннета, что для улучшения растения, животного и человека есть один естественный выход-в подборе гамет (“спасение в гаметах и только в гаметах!”, восклицает он), - это заявление представляет собой плод, зачатый в припадке неудержимого головокружения от успехов, но в иной области». Из уст М.М. Завадовского прозвучала наиболее серьезная критика генетики, ставящая прежде всего под вопрос научную состоятельность евгеники. Она есть неудавшийся «плод, зачатый в припадке неудержимого головокружения от успехов». Может быть, не только!

Заключение. Почему ошибочные идеи и теории в нашей стране сейчас называют лженаучными

Что нам говорят советские энциклопедии относительно понятия лженауки (псевдонауки)? К моему большому удивлению, оказалось, что ничего не говорят. Не было такого понятия в советской жизни. И оно, видимо, поэтому не нашло отражения в энциклопедиях. А я просмотрел послевоенный энциклопедический словарь в трех томах, синюю и красную БСЭ, Философскую энциклопедию в пяти томах (Москва, 1960-1970), Философский энциклопедический словарь (Москва, 1983). Постперестроечные философские словари, видимо, следуют советской традиции. Таковы «Новая философская энциклопедия в четырех томах» (Москва, 2000-2001) и «Новейший философский словарь» (Минск, 2003).