Политрук. На Ржевском выступе

Я повел биноклем вправо. Там дорогу пересекал овраг. Пролеты деревянного моста сгорели на той неделе, уронив подбитый немецкий танк. Можно было попробовать по оврагу… Нет. Это слишком явно. Фрицы наверняка пристрелялись к балке…

Мы пойдем другим путем. Прямым!

– Артем, вызывай Шубина. Пора!

– Есть!

Развесистая сосенка застила мне обзор, но глухое рычание дизеля ласкало уши. И вот за бахромой хвои обозначился приземистый и широкий, почти квадратный «Лом», наша вундервафля.

Я горделиво улыбнулся.

Идея использовать подбитый «КВ-2» зашла на ум сразу, как только я увидел этого гиганта с огромной, несуразной башней. Было видно, что на «КВ» охотились – для начала фрицы перебили ему гусеницы, и тяжелый танк превратился в недвижную стальную крепость, огрызаясь из мощной гаубицы. Вот тогда-то и подкатили парочку «ахт-ахт», расстреляв «Клима» перекрестным огнем. Снаряды разорвали лоб башни, изувечив орудие, но дизель даже не поцарапали.

Помню, как я кружил вокруг угрюмого колосса, борясь с искушением, а потом плюнул на все и кликнул парней. Мы облепили «КВ», как лилипуты Гулливера – натянули гусеницы, скинули башню – одиннадцать тонн! Но не бросили ее, а отрезали заднюю часть и приварили на погон – кормовая дверца стала верхним люком.

Навесили на борта защитные экраны из броневой стали, упрятав гусеницы, а спереди прицепили минный трал. Для него-то всё и затевалось. Как сказанул Закомолдин: «Павел Ломов погиб, но дело его живет!»

А уж кто окрестил наш тральщик «Ломом», история умалчивает. Артем уверен, что традиция от него пошла – это же он выписал по борту танка размашистыми белыми буквами: «За Пашку!»…

– Товарищ командир, Большой на связи!

– Первый слушает.

– Мы готовы! – Чувствовалось, что Синицкий, командир танка, сильно волнуется. Или просто запыхался.

– Отлично. Видишь на дороге остатки автобуса?

– Вижу, вижу! «ЗиС-8», кажется…

– Вот мимо него и шуруй.

– Есть!

Рокоча, «Лом» одолел невысокую насыпь и выбрался на дорогу, задев хрупкий костяк сгоревшего автобуса. Тральщик пластался, удерживая на весу трехсекционный каток. Он словно подползал к минному полю, грузно покачивая тяжеленной рамой. Ну, не сравнить же с башней «МТ-1»! Да и минный трал не на горбу везти, а спереди катить. Так что облегчили мы жизнь шестисотсильному дизелю – в прямом и переносном смысле.

– Первый вызывает Пятого!

– Пятый слушает!

– Беглый огонь по ДЗОТам!

– Есть!

– Постоянно менять позицию! Миневрировать и стрелять из укрытий!

– Есть!

Обе самоходки заворочались за дорожной насыпью. Выстрелили дуплетом и покатили вдоль дороги, скрываясь по рубку. Немцы ответили шквальным огнем, выцеливая, в основном, танк-тральщик, но тот пёр вперед с невозмутимостью носорога.

Натянулась, выворачивая колья, и лопнула колючая проволока, а минный трал, громыхая, покатился по оплывшим бороздам пашни, зараставшей травой. Первая мина жахнула несерьезно – блеснул огонь, рванулся крутящийся дым.

Немецкий снаряд, нащупав бывший «КВ», ударил по броне скользом, рассыпая синие искры, и срикошетировал, красиво взорвавшись в воздухе – плотное белое облачко вспухло, клубясь и тая.

– Против «Лома» нет приема! – расхохотался Воронин.

Пара «мессеров» набросилась на тральщик сверху, окатывая его очередями, но тут уж у моих терпение кончилось. Не таясь более, они открыли огонь из «душек» – три или четыре очереди сошлись на брюхе «худого», вздумавшего набирать высоту.

Мне было хорошо видно, как пули крупного калибра дырявили и терзали дюраль. Мотор у «мессера» заглох на подъеме в «горку» – самолет плавно опрокинулся, слетая к земле. Из пробоин в фюзеляже рвался дым, уже перебегал огонь, и вот утробно хлюпнул бензобак, растекаясь жидким пламенем. Крылатая машина рухнула горящим крестом, накрывая собой противотанковую мину – взрыв четвертовал истребитель.

Ведомый или ведущий, оставшись в одиночестве, мигом передумал воевать и потянул на родной аэродром.

– Маневр! Скрытность! – долдонил я в эфир, сам себе напоминая тренера, переживающего за команду…

…Признаться, покусывали меня опасения, покусывали. Что скажет комдив на мои «неуставные» инициативы? Да он вполне мог голову мне открутить и сказать, «шо так и було»! Но – тишина. Сочтя молчание за одобрение, я распоясался, перенимая пусть и вражеские, но полезные обычаи. У меня в батальоне каждое отделение строило бой вокруг пулеметчиков, а каждый взвод обеспечивал и развивал успех миномета или самоходки. Ибо в этом крылось здравое и понятное смысловое ядро – даже всей ротой не настреляешь столько, сколько натворит один меткий снаряд. Или меткая мина.

Порошин, Быков, Мохов приняли «новый порядок» не сразу, но, разобравшись, свято уверовали в мою непогрешимость. До смешного напоминая мне соратников какого-нибудь удачливого древнерусского князя. Ведь дружина шла за таким не в силу дисциплины – просто бойцы были твердо убеждены, что сами боги на стороне их вождя.

А вот товарищ Туркин из 6-й роты сомневался в полководческих талантах бывшего политрука… Даже, говорят, подтрунивал над моими стратегемами. Спрашивается: как убрать человека-помеху? Ответ: повысить!