Политрук. На Ржевском выступе

Слева и справа низину охватывали лесные чащи, примыкавшие к нашим позициям. Ну, это пустяки… Хватит пары пулеметов, чтобы прикрыть фланги. А мы еще и пушчонки подкатим, чтоб немецкой пехоте жарче стало.

Фрицы, в принципе, могут выйти нам в тыл восточнее, за лесом, но для этого надо сломить сопротивление 718-го полка, танковой бригады и нескольких артиллерийских батарей. Если враг и сможет реализовать столь печальный для нас вариант событий, то далеко не сразу. Салов – мужик опытный, легко не сдастся, а приказ «Ни шагу назад!» у него в крови с 41-го. Комполка если и отступит, то лишь на загодя подготовленные позиции, лишь бы вымотать противника бесконечными штурмами.

Остается лишь один путь для контрнаступления – вот эта самая равнинка.

– Боря!

Старший адъютант нарисовался тут же.

– Выдвигай посты поглубже в лес и напряги связистов, пусть хоть телефоны протянут. Нам нежданные гости с опушки ни к чему.

– Понял, – кивнул Шубин.

– И шли разведку. Танки я жду, и сколько их сюда прикатит, увидим. Меня больше беспокоит немецкая «арта». Если они выставят гаубичные батареи за лесом и будут нас обстреливать…

– Может, сразу и минометчиков отправить? – задумался Борис.

– Проредить возможных артиллеристов? – почесал я за ухом, изображая великого стратега на привале. – А давай. Только чтоб без шуму, без пыли. Обнаружат если артиллерийские позиции, пускай ждут в засаде… Тогда и радиста с ними отправь.

– Понял.

– Действуй. А я к Бритикову…

Наши «пушкари» дружно работали лопатками, громоздя глинистые валы. Даже на холмах земля сочилась болотной влагой, в окопах хлюпало под ногами. Но хоть какая-то защита.

Правый фланг Бритиков укрепил батареей «ахт-ахт», а брошенный немецкий блиндаж превратил в склад боеприпасов – ящики с длинными 8,8-сантиметровыми снарядами лежали штабелями, ожидая кровавого действа.

Артиллеристов не хватало, поэтому пехотинцы из 5-й и 6-й рот «подрабатывали» подносчиками – в траншеях было людно, обслуги для орудий «восемь-восемь» хватало.

– Слава!

Бритиков, вспотевший, весь в земле, резво подбежал, бросая ладонь к пилотке.

– По вашему…

– Вольно, вольно. У тебя тут четыре пушки?

– Нет, товарищ командир, пять! – похвалился летёха.

– Ух, ты! – задрал я брови. – А где пятая?

– А вон, в сторонке! Держим против авиации противника, товарищ командир!

– Молодец! А я как раз хотел предупредить насчет люфтваффе. Ну, ладно… А левый фланг?

– Там «семьдесятпятки» и «пятидесятки», товарищ командир! Снарядов много натаскали. Старшина Ходанович их на прицепы грузит и «цуйками» буксирует. Не знаем, куда девать уже…

– Ничего, скоро узнаете, – усмехнулся я. – Ладно, командуй давай…

– Есть!

На душе стало поспокойнее. А что? Позиции хорошие, укрепили, как могли, наступающих встретим с почетом…

– Быков! «Цуйки» расставил?

– Да, товарищ командир! Прикрыли!

– Тогда вот что… Давай-ка пулеметчиков в «левый» лес. Скажешь, чтобы оборудовали себе сразу несколько позиций – и отсекали пехоту. Только пусть не дожидаются, пока их танк раздолбает! Сразу – нырь! – и в гнездо по соседству.

– Понял, товарищ командир!

Вот теперь точно всё. Ждем-с…

* * *

Бой начался с артподготовки. Немецкие гаубицы забухали, скрытые лесом, и здоровенные 15-сантиметровые снаряды начали валиться метрах в двухстах от наших «бастионов», выше деревьев забрасывая комья земли и черную слякоть. Потом огонь сместился южнее и к западу – взрывы валили деревья, кололи стволы в щепу… Без корректировки никакого толку.

Артналет прекратился так же внезапно, как и начался, зато прорезались разрывы мин – наши «удобряли» позиции немецких артиллеристов.

– Ничого! – заулыбался Зюзя. – Колы танки пийдуть, нимци стрэляты пэрэстануть, шоб по своим нэ попадаты!

– А як же! – ухмыльнулся я, поднимая бинокль.

Ничего и никого. Километрах в четырех к югу равнинка загибалась к востоку, обходя болота. Оттуда и стоит ждать незваных гостей…

– Танки-и! – из недр «цуйки» донесся взволнованный голос Трошкина. – Товарищ командир! Разведка передает – танки пошли! Не меньше роты!

– Понял! – крикнул я. – Держи связь с полком! Летуны нужны!

– Есть!

Даже в бинокль не различались детали… Ан нет, серые коробочки справа – с длинными орудиями. «Четверки», значит…

– Не стреля-ять! – донесся голос Бритикова. – Огонь по моей команде.

– Това-арищ командир… – забурчал старшина Ходанович. – Ну, чего вы… Вон же ж стереотруба есть, чего высовываетесь?

– Разговорчики в строю… – ответил я ворчаньем, но бинокль опустил и с приступочки слез.

«Телохранитель нашелся…»

В немецкую стереотрубу открывался всё тот же тревожный вид. Танки наступали, и уже просматривалась серо-зеленая мошкара.

– Идуть, хренадеры… – выцедил Лапин, оглаживая диск «ППШ».

– Сами на кладбище явилися, – ухмыльнулся Антаков. – Осталося схоронить!

Первыми нервы не выдержали у немецких танкистов – пушка «тройки» словно выдула огненный пузырь, и вскоре докатился приглушенный дальностью грохот. Снаряд рванул с недолетом, разворошив сухой торф на увале. Еще и еще били осколочные, пока не получили ответку.

– Огонь!

Мощно рявкнула «ахт-ахт», усылая гостинец в цель.