Политрук

— Товарищ командир! — подал голос Артем. — Пятый на связи!

Сквозь мягкое, весьма мягкое шуршание помех легко пробился четкий баритон Бритикова:

— САУ-1 и САУ-2 на точке, товарищ командир!

«Молодец Тёмка! — мелькнуло в голове. — Слышимость на пять с плюсом!»

— Понял, — кивнул я, как будто Трошкин еще и видео устроил. — Два выстрела каждой — и меняйте позицию!

— Есть! Конец связи!

Мои губы поползли в улыбку — Слава забыл щелкнуть, чем надо, и до меня свободно доходили глухие голоса:

— Осколочным заряжай!

— Есть осколочным!

— Короткая!

— Осколочным готово!

— Выстрел!

В наушниках грохнуло, и забрякала гильза.

— Макарыч, рви!

— Понял!

— Осколочный!

— Все вышли, тащ командир!

— Бронебойный суй, добавим…

— Бронебойным готово!

— Огонь!

По ушам ахнул выстрел.

— Макарыч, задний ход!

— Понял!

— Подворачиваешь и занимаешь новую позицию…

Усмехнувшись, я свесил наушники.

— Даня, давай на тот холм, где ельничек.

— Понял!

По-моему, Вострецов даже рад был, что его оторвали от нудной штабной работы, и бросили в бой. «Т-II», ставший командирской «цуйкой», тихонечко забрался на высотку, что поднималась над насыпью, над дорогой. Глянув на солнце — нет, не должно, вроде, отсвечивать, — я поднес к глазам трофейный бинокль. Цейсовская оптика рывком приблизила линию фронта.

Основательно зарыться Моделю не дали — бомберы каждый божий день устраивали налеты. Даже четырехмоторные «Пе-8» заявлялись, «ткали ковровую дорожку» — по сорок ФАБ-100 зараз! Или восемь «полутонок». На выбор.

Но фрицы упорно цеплялись за чужую землю. Сразу за дорогой — колючая проволока поперек не паханного колхозного поля… Минного поля. А дальше — траншеи, блиндажи, ДЗОТы, артиллерийские и минометные позиции… Окопались.

Я повел биноклем вправо. Там дорогу пересекал овраг. Пролеты деревянного моста сгорели на той неделе, уронив подбитый немецкий танк. Можно было попробовать по оврагу… Нет. Это слишком явно. Фрицы наверняка пристрелялись к балке…

Мы пойдем другим путем. Прямым!

— Артем, вызывай Шубина. Пора!

— Есть!

Развесистая сосенка застила мне обзор, но глухое рычание дизеля ласкало уши. И вот, за бахромой хвои обозначился приземистый и широкий, почти квадратный «Лом», наша вундервафля.

Я горделиво улыбнулся.

Идея использовать подбитый «КВ-2» зашла на ум сразу, как только я увидел этого гиганта с огромной, рахитичной башней. Было видно, что на «КВ» охотились — для начала фрицы перебили ему гусеницы, и тяжелый танк превратился в недвижную стальную крепость, огрызаясь из мощной гаубицы. Вот тогда-то и подкатили парочку «ахт-ахт», расстреляв «Клима» перекрестным огнем. Снаряды разорвали лоб башни, изувечив орудие, но дизель даже не поцарапали.

Помню, как я кружил вокруг угрюмого колосса, борясь с искушением, а потом плюнул на все, и кликнул парней. Мы облепили «КВ», как лилипуты Гулливера — натянули гусеницы, скинули башню — одиннадцать тонн! Но не бросили ее, а отрезали заднюю часть и приварили на погон — кормовая дверца стала верхним люком.

Навесили на борта защитные экраны из броневой стали, упрятав гусеницы, а спереди прицепили минный трал. Для него-то всё и затевалось. Как сказанул Закомолдин: «Павел Ломов погиб, но дело его живет!»

А уж кто окрестил наш тральщик «Ломом», история умалчивает. Артем уверен, что традиция от него пошла — это же он выписал по борту танка размашистыми белыми буквами: «За Пашку!»…

— Товарищ командир, Большой на связи!

— Первый слушает.

— Мы готовы! — чувствовалось, что Синицкий, командир танка, сильно волнуется. Или просто запыхался.

— Отлично. Видишь на дороге остатки автобуса?

— Вижу, вижу! «ЗиС-8», кажется…

— Вот мимо него и шуруй.

— Есть!

Рокоча, «Лом» одолел невысокую насыпь и выбрался на дорогу, задев хрупкий костяк сгоревшего автобуса. Тральщик пластался, удерживая на весу трехсекционный каток. Он словно подползал к минному полю, грузно покачивая тяжеленной рамой. Ну, не сравнить же с башней МТ-1! Да и минный трал не на горбу везти, а спереди катить. Так что облегчили мы жизнь шестисотсильному дизелю — в прямом и переносном.

— Первый вызывает Пятого!

— Пятый слушает!

— Беглый огонь по ДЗОТам!

— Есть!

— Постоянно менять позицию! Меневрировать и стрелять из укрытий!

— Есть!

Обе самоходки заворочались за дорожной насыпью. Выстрелили дуплетом, и покатили вдоль дороги, скрываясь по рубку. Немцы ответили шквальным огнем, выцеливая, в основном, танк-тральщик, но тот пёр вперед с невозмутимостью носорога.

Натянулась, выворачивая колья, и лопнула колючая проволока, а минный трал, громыхая, покатился по оплывшим бороздам пашни, зараставшей травой. Первая мина жахнула несерьезно — блеснул огонь, рванулся крутящийся дым.

Немецкий снаряд, нащупав бывший «КВ», ударил по броне скользом, рассыпая синие искры, и срикошетировал, красиво взорвавшись в воздухе — плотное белое облачко вспухло, клубясь и тая.

— Против «Лома» нет приема! — расхохотался Воронин.

Пара «мессеров» набросилась на тральщик сверху, окатывая его очередями, но тут уж у моих терпенье кончилось. Не таясь более, они открыли огонь из «душек» — три или четыре очереди сошлись на брюхе «худого», вздумавшего набирать высоту.