Полная история регги: от истоков до наших дней

Фицрой Эдвардс вспоминает извилистый путь, который привел его к невероятным обстоятельствам первых записей. Он родился в Чаплтоне, в окрестностях Кларендона, а свои ранние годы провел в Монтего-Бей, где его отец, фермер, выращивающий сахарный тростник, и по совместительству менеджер продуктового магазина, управлял саунд-системой Vasco, «одной из первых саунд-систем на западе». Когда его родители расстались в 1969 году, Эди поехал с матерью в Кингстон, где она нашла работу уборщицей. «В те дни в центре Кингстона стоило побывать – там все было не так, как сейчас, сейчас там одна война и преступления, – говорит он. – Мы с братом начали учиться в Коммерческом институте, занимались бухгалтерией, и после того как я окончил институт, моя первая работа была в JBC, где я достиг уровня хорошо оплачиваемого бухгалтера. Поскольку я из музыкальной семьи, я знаю, что и во мне есть этот огонь. Мне нравился Джейкоб Миллер, потому что мы оба жили в одном сообществе, в Кингстоне-13, но и без этого я чувствовал, что он – один из самых сильных голосов на Ямайке. У него большой диапазон, и он оказал на меня большое влияние. Обычно по субботам я приходил к Джо Гиббсу. Я много лет ходил туда, но все, что я слышал, это: “Приходи, парень, завтра”. Однажды я был в JBC и просто так пел в комнате, а Пэм Хиклинг проходила мимо, услышала мой голос и сказала: “Я буду тебя записывать”. На следующий день она нашла деньги, около трехсот долларов, чтобы сделать ритм. В то время на JBC работал Майкл Кэмпбелл, Майки Дред. Он привел нас с Пэм на Channel One, и Слай с “революционерами” [The Revolutionaries] сделали трек под названием Molly Collie — он стал номером девять в ямайском Top-40. Около четырех месяцев после этого вышла моя вторая песня, Country Man, и она поднялась даже выше. А Gun вообще стала монстром-хитом.

Если послушать мои ранние песни, – продолжает Эди, – то они далеки от фантазий. Какие фантазии, когда столько страданий вокруг – многие люди не работают, многим нечем оплатить за аренду жилья, многие не могут отправить своих детей в школу… Мне повезло, что моя мама могла работать и оплачивать мое образование… Думая об этом, я сказал себе, что моя музыка должна иметь глубину».

На песню Country Man Фицроя сделан увлекательный даб, включающий в себя различные, причем трудно идентифицируемые звуковые эффекты, с выделением движущего барабанного паттерна. Как и большая часть ранних работ Майки Дреда, даб был смикширован Кингом Табби.

«Это просто DATC [Dread At the Controls], — объяснил Дред. – Мы попробовали что-то, и это сработало. Ну, как в фармацевтической лаборатории: вы тестируете разные формулы, некоторые из них работают, другие имеют побочные эффекты, делающие людей больными. Вот как я смотрю и на жизнь, и на музыку: мы стремимся к творческому подходу, но, когда мы находим нужную формулу, мы ее держимся».

Другой сильный материал пришел от таких певцов, как Род Тейлор и Майкл Израэл. «Род Тейлор сделал песню [для Freedom Sounds], которую я использовал на радио под названием Ethiopian Kings, и я его позвал к себе домой на прослушивание, чтобы он спел His Imperial Majesty и Behold Him, – продолжает Дред. – Он написал слова к Behold Him, а His Imperial Majesty была моя песня. Мы записали их и часто стали проигрывать на обеих радиостанциях. Уэйн Чин всегда играл ее на RJR – он не играл обычное чистое регги, но мы с ним как бы находились в соревновании. Майкл Израэл был певец-чемпион. Мы оба из Порт-Антонио, и дружим до сих пор. Когда мы были еще детьми, он все время выигрывал на певческих состязаниях. Его зовут на самом деле Майкл Браун, но я назвал его Майкл Израэл».

Между тем, радиопрограмма Dread At The Controls стала такой престижной, что Майки Дред получил несколько заманчивых предложений по поводу работы. «Приехал Крис Блэквелл и сказал, что хочет отвезти меня в Нассау, и мне пришлось сказать ему “нет”. Я думаю, что нашел формулу, и она работала на меня. Я как бы достиг высоты в своей карьере, так зачем мне уходить и прыгать в чужой вагон, где ничего не известно? Он хотел, чтобы я оставил радио и занялся звукорежиссурой на студии Compass Point, потому что он увидел меня как будущего великого звукорежиссера, и Тайрон Дауни привел меня к нему. В те дни я и не знал кто, черт возьми, этот Крис Блэквелл. Эти люди никогда раньше не приходили ко мне на JBC, чтобы давать мне музыку».