Полное собрание стихотворений

Осел в уборе. Впервые — изд. 1799 г., ч 3, стр. 15. Печ. по автографу. Варианты автографа:

Ст. 3—4.

Не сладишь: и ослы тогда

Считают, что они большие господа.

Ст. 7—8

Отправил лев осла

Ко льву другому,

Но разумеется, что не в лице посла

Ст. 14:

И на войну его или на мир склонить

На полях рукописи записаны варианты стр. 18:

Став барином, мужик иной так не гордился

И откупщик иной, когда обогатился,

Став барином потом, так много не гордился

В изд. 1799 г. концовка басни:

Убор с осла он снять велел.

Осел достоинства другого не имел,

И без убора стал как прежде был ... осел.

Лев-сват. Впервые—изд. Грота, стр. 248. В распоряжении Грота были черновые автографы двух редакций басни, из которых в настоящее время сохранился один, более ранний, с иным названием («Лев, высватывающий свою любовницу») и некоторыми разночтениями. Вариант ст. 8—13:

Хотел с ней так же поступить,

Да только не хотел ее бесчестно сжить:

Хотел было на ней придворного женить,

К тому же из вельмож

Но как он ни старался,

Жених помеченный никак не подавался,

Которого ей лев желал.

Пчела и курица. Впервые— изд. 1799 г., ч. 3, стр. 22. Печ. по изд. Грота, стр. 250, с исправлением некоторых неточностей по рукописи. В изд. 1799 г. вместо ст. 14—16:

Так ты и заключала,

Что праздно я живу. Нет, нет

Вторая половина басни (после ст. «Узнаешь, кто из нас поболее трудится») напечатана в другой редакции:

Мы, нашей матери наставлены умом,

Прилежностью, трудом

Себе уютный строим дом

И пищу со цветов сбираем;

Избыток наш с людьми делим,

Их яствы услаждаем,

Во тьме их освещаем,

А жало для врагов и трутней лишь храним.

Кого же мы с пчелой и с курицей сравним? —

Невежа и хвастун озлится,

Когда с наседкою сравнится,

Так только ко пчеле науку применим.

Вдова («Нет, полно больше согрешать..»). Впервые — изд. 1799 г., ч. 3, стр. 24. Печ. по автографу. В одном из черновиков записан следующий вариант окончания басни:

Я знаю наперед,

Что скажет шпынь иной: «Вот выдумка какая,

Где сыщется жена такая?

Сомнительно, чтобы нашлась хотя одна».

Да у индейцев что ж? Муж умер, а жена

В огонь ведь может же бросаться,

Чтоб из любви к нему сгореть,

Так для чего ж у нас в могилу не метаться,

Чтоб вместе с мужем умереть

И по муже в земле зарыть себя хотеть?

Обидно нам в женах своих так сомневаться

И недоверчивость такую к ним иметь.

Да у индейцев ведь зато мужья и сами

Живут не как у нас с женами,

II пот зачем их жен к ним чувство таково

А в наших мудрено ль, что жару нет того,

Чтоб умереть хотеть по мужа своего?

Ну, да добро, кто прав, кто виноват — оставим,

А эту мы жену, пример женам, прославим.

Ужли и впрям зарыть себя она дала?

Нет, так бы замужем чрез месяц не была.

В изд. 1799 г. ст. 12—15 читаются:

Жена терзаться,

Ни спать, ни есть, ни пить,

Морить себя и рваться.

Что ей ни станут говорить

И как ни унимают

Вместо ст. 20—25.

Отчаянным словам

Я был свидетель сам.

Вот мужа как жена любила!

Нельзя, казалося, так мертвого любить.

Первоначальный прозаический план басни см. в изд. Грота, стр. 254. Источник басни впервые указан Н. С. Тихонравовым в письме Я. К. Гроту. Благодаря Грота за подаренный ему том «Сочинений и писем Хемницера», Тихонравов писал: «Я прочел этот том с живейшим интересом и позволяю себе обратить Ваше внимание на вновь изданную басню «Вдова». Меня она крайне заинтересовала, потому что сюжет ее имел множество обработок в средневековой литературе, обработок, из которых одна (в знаменитом романе «Семь мудрецов») ходила в русском переводе в XVIII в. Но Хемницер в своей басне пользовался не этим романом и даже не Петронием, а Лафонтеновой «La matrone d'Ephese» («Contes et nouvelles», книга 5). Вот пока единственная заметка, которую могу сообщить Вам по поводу Вашего прекрасного издания» (архив Грота). В другом, более распространенном варианте тот же сюжет разрабатывается Хемницером в оставшемся незаконченным стихотворном рассказе, также озаглавленном «Вдова» (см. Приложения, стр. 265). В рукописи басни сохранился набросок начала:

Опять-таки на жен! — Да как об них молчать,

Когда случай сами будут подавать...

Очевидно, Хемницер думал в начале басни реализовать следующий прозаический план: «В басню на женщин. «Опять про нас! Да, кажется, уж довольно об нас говорено». — Опять про вас. Да как про вас не говорить? Кого любишь, о том и говоришь. Или, кто славен, как о том не станешь говорить? Да вы же каждый раз новые подаете причины. Когда бы вас не почитали, ни слова б не сказали. Кого чем больше почитаешь, того тем больше вспоминаешь. Кто больше на уме, о том и говоришь. Как отважиться жениться? Ну, ежели случится жена хороша, так ведь беды. Мы в таком веке живем, что от больших бояр свое не зови своим, когда большому боярину что понравилось» (изд. Грота, стр. 290).

Чужая беда. Впервые — изд. Грота, стр. 255; редакция Капниста — изд. 1799 г., ч, 3, стр. 31. Басни «Чужая беда» и «Друзья» (см. стр. 95) составляют две разработки единого первоначального замысла. Сохранился черновой набросок, без заглавия, с началом:

Воображал ли кто когда,