Польские паны

Много чего еще с ним приключилось, но уже не горестного, а даже наоборот.

История Седьмая. Панна Каролина.

В Царстве Польском на правом берегу реки Вислы расположился благословенный Богом городок Казимеж-Дольны. То, что место было богоугодное, подтверждалось еще и тем, что в городе был монастырь святого Казимира, он не закрылся даже в период гонений на церковь после подавления народных восстаний.

В августе монашенки готовились к женскому тридцатидневью, начинающемуся 15 августа в день успения и взятия Пресвятой Девы Марии в Небесную Славу. Семь дней сестра Анна, о которой пойдет у нас речь, вместе с другими сестрами носила в костел букеты из трав. Был тут и «небесный жар», и базилик, тысячелистник, зверобой, валериана и арника, чабрец, коровяк и золототысячник. И такой благоухал во храме аромат, и такая разливалась благодать, что казалось, Пречистая Дева смотрит с небес и умиляется. В эту неделю сестра Анна много молилась, обращаясь к своей покровительнице и заступнице, но на седьмой день Богородица отвернула от нее свое лицо.

22 августа в святой праздник Королевы Марии* монашенка читала в своей келье перед сном: «Ты есть слава Иерусалима, честь нашего народа. Ты есть Королева Небес и Королева Ангелов. Твое имя будет благословенно вечно». Но как только она закончила молитву, сильный сквозняк, непонятно откуда взявшийся, задул единственную горящую на столе свечу.

Стало темно, и в этой непроглядной черноте – прибежище Дьявола – из угла к ней выступил мужчина. Был он одет, как богатый шляхтич: в черном кафтане, вышитом серебром. Лицо его было смуглым, глаза – черными, с черною же он был козлиной бородой. Напуганная монашенка не в силах была ни крикнуть, ни даже сдвинуться с места. Мужчина же протянул к ней руку и коснулся чела:

«Ты будешь матерью моего ребенка!» – произнес он страшным голосом, и сестра Анна лишилась чувств.

Утром она не смогла встать с постели, и с каждым днем ей становилось хуже, так, что даже позвали доктора. Пан доктор был умудренный годами почтенный старичок, отставной военный медик, повидал в жизни многое. Но так, чтобы благочестивая монашенка понесла от ночного видения, оставаясь при этом физически нетронутой – такого не встречал даже он. И зашептались люди, что ночной гость сестры Анны был никто иной, как сам Борута, и что вглядись она в своего соблазнителя получше, то и увидала бы, как из-под богатого кафтана торчат козлиные ноги с копытами и хвост. Анна теперь все дни только молилась, ожидая своей участи, почти ничего не ела. Из-за этого здоровье ее сильно пошатнулось, и стала она, что ни на есть: кожа да кости и бледна, как смерть.

По истечении четырех месяцев дело с Анной еще не было решено, однако из монастыря ее не гнали. Только жизнь эта была совсем невыносима, ибо монашенки боялись подойти заговорить с ней, настоятельница даже не смотрела в ее сторону. В общем, все вели себя так, будто ее нет вовсе, а за спиной шептались, крестились и горестно вздыхали. Смиренно Анна принимала это отчуждение. Лицо ее вытянулось и превратилось навеки в застывшую маску скорби. Странно было видеть, как идет эта женщина по аллеям монастыря, бледная, худая, будто призрак. Двигалась она плавно, будто не шла, а парила. Уже из-под просторной монашеской хламиды начал выступать живот.

__________

*Праздник коронования Богородицы на Царицу Неба и Земли в католицизме отмечают 22 августа.

А на монастырской ограде теперь было полным-полно зевак. Они тыкали в Анну пальцами и громко хохотали на предмет благочестия всех здешних монашек.

И снова ночью к Анне пришел Борута. Теперь Анна не испугалась. Смотрела на дьявольское создание внимательно, даже с интересом, но так и не увидала ни копыт, ни хвоста. Стоял перед ней пан, как пан, по всему видать – богатый. А слова такие говорил:

«Тебе, Анна, надо отсюда уходить. Пойдешь, куда я укажу и будешь там жить. С собой я тебя забрать не могу, мой дом – гиблые болота под Ленчицей. Там тебе не выжить. Послушайся меня, Анна. Если не уйдешь из монастыря, и тебе и ребенку – смерть!»

Сказал так и исчез. Только утром на постели Анна нашла мирское облачение и деньги, увязанные в носовой платок. Отправилась в путь, не таясь, а никто ее и не удерживал. Мать-настоятельница даже благословила ее на дорогу, собрала кой-чего в узелок. Да что и говорить – грех с души свалился: ведь задумала она погубить сестру Анну с приплодом, ночью подушкою удавить хотела, чтобы смыть позор с монастыря. Видно, отвел Господь.

Долго ли коротко рассказывать о скитаниях страдалицы сестра Анны. Брела она через город Люблин, которые двери открывались перед ней, горемычной, а которые и захлопывались. Только нигде не задерживалась она подолгу. Зимой, конечно, туго пришлось, но на исходе марта добралась она до австрийской Галиции *, а в апреле присела уже под окном церковного дома села Врали.