Польские сказки

Najgorsza koszuline zawsze mial (самая плохая рубаха всегда у него была; koszula – рубашка), podarte lapcie (порванные лапти; lape'c – лапоть), ale sie tym nie gryzl i cho'c czasem przymarzl a wyglodzil sie (но он этим не терзался, и, хотя иногда мёрз и голодал: «примёрз и изголодался»; cho'c – хотя;przymarzna'c – примёрзнуть; wyglodzi'c sie – изголодаться), ale widzial (но видел), ze drudzy mieli do syta (что другие были сыты: «имели досыта»), a dobrze im bylo (и хорошо им было) – on radowal sie takze (он радовался тоже; takze – тоже). Starsi od niego zawsze (старшие от него = у него всегда), co chcieli (что хотели), wydurzyli (выманивали; wydurzy'c = wyludzi'c – выманить), a potem wy'smiewali sie z niego (а потом насмехались над ним; wy'smiewa'c sie z kogo's, czego's – насмехаться над кем-л., чем-л.). Ojciec i matka gry'zli sie tym (отец и мать терзались этим), bo przewidywali (потому что предвидели), ze na 'swiecie 'zle mu bedzie i nigdy nie dojdzie do niczego (что на свете плохо ему будет и никогда он не добьётся ничего; doj's'c do czego's – добиться чего-л.). Zostawiano go czasem w chacie bez dozoru (оставляли его иногда в доме без присмотра; chata – хата, изба, крестьянский дом), nie obeszlo sie bez szkody (не обошлось = не обходилось /тогда/ без ущерба; obej's'c sie – обойтись;szkoda – вред, ущерб). Przyszedl ubogi (пришёл бедный = бедняк), a prosil (и просил), Gawel mu oddal (Гавел ему отдал), co gdzie znalazl (что где нашёл), bodaj koszuline z grzbietu (хоть бы рубаху с /собственной/ спины; grzbiet – спина; хребет), a zwierzeta karmil (а животные = животных кормил; zwierze – животное), od geby sobie odejmujac (ото рта себе отнимая = от себя отрывая; geba – рот, odejmowa'c od geby – отрывать от себя), a kazdemu na slowo wierzyl (а каждому на слово верил) i oszukiwal go, kto chcial (и обманывал его, кто хотел).

Najgorsza koszuline zawsze mial, podarte lapcie, ale sie tym nie gryzl i cho'c czasem przymarzl a wyglodzil sie, ale widzial, ze drudzy mieli do syta, a dobrze im bylo – on radowal sie takze. Starsi od niego zawsze, co chcieli, wydurzyli, a potem wy'smiewali sie z niego. Ojciec i matka gry'zli sie tym, bo przewidywali, ze na 'swiecie 'zle mu bedzie i nigdy nie dojdzie do niczego. Zostawiano go czasem w chacie bez dozoru, nie obeszlo sie bez szkody. Przyszedl ubogi, a prosil, Gawel mu oddal, co gdzie znalazl, bodaj koszuline z grzbietu, a zwierzeta karmil, od geby sobie odejmujac, a kazdemu na slowo wierzyl i oszukiwal go, kto chcial.

Ojciec go kilka razy obil za te glupote (отец его несколько раз поколотил за эту глупость), aby przeciez o sobie pamietal (чтобы всё-таки о себе /самом/ помнил), ale rozumu mu nie nabil (но ума ему не набил = но уму-разуму его не научил; nabi'c rozumu komu's – научить уму-разуму кого-л.). Gawelek, jakim byl, pozostal (Гавел, каким был, остался). Mial juz taka nature (такова уж была его натура).