Полжизни

— Позвольте узнать, графиня… вы по-французски-то сильн?е меня… какъ сл?дуетъ перевести фразу: «femme a crime»?

Выговорилъ я эти три слова по-нашему, по-гимназически… Графиня не стала улыбаться моему произношенію и спокойно, но съ блескомъ въ глазахъ, спросила:

— Почему вамъ пришла на умъ эта фраза?

— Слышалъ я ее сегодня… и затруднился перевести какъ сл?дуетъ по-русски.

— Мн? кажется, выговорила она, чуть-чуть сжимая брови, можно перевести на два манера: женщина, сд?лавшая преступленіе, или такая, которая способна на него.

— А!., значитъ мой переводъ былъ въ сущности в?ренъ?

— А какъ вы перевели?

— «Женщина-душегубка».

— Ха-ха-ха!., глухо разсм?ялась она и отдернула руку… вы все хотите въ народномъ стил?…

— Благодарю васъ, громко выговорилъ я и откланялся.

Она отпустила меня поклономъ, и когда я уже быть въ дверяхъ, окликнула:

— Николай Иванычъ!

— Что прикажете?

— Вы услыхали эту фразу сегодня въ театр??

— Да-съ, сзади меня какія-то барышни м?шали французское съ нижегородскимъ.

— Больше ничего?

— Больше ничего-съ.

— Прощайте.

Мн? захот?лось оглянуться на нее ещз разъ; но я этого не сд?лалъ. По моимъ внутренностямъ разлилось злорадное довольство: теперь я одержалъ поб?ду. Такъ по крайней м?р? мн? казалось. Я смутилъ ее неожиданностью.

Но не усп?лъ я выдти изъ гостиной въ залу, какъ вопросъ: «неужели она въ самомъ д?л? — femme a crime?» засосалъ меня.

— А очень мн? нужно! чуть не выругался я, и опять явилось обидное сознаніе, что и сегодня, въ литературномъ диспут?, эта графиня взяла выше нотой. Все ея существо точно обволакивало меня и, какъ я ни б?сился. тянуло куда-то.

Въ передней я наткнулся на графа въ ту минуту, когда сонный лакей снималъ съ меня шубу. Графъ былъ очень бл?денъ.

Мн? показалось, что эта бл?дность — неспроста.

— Покойной ночи, графъ… окликнулъ я его, проходя къ л?сенк? моего антресоли.

— А! отозвался онъ и, уставивъ на меня точно стеклянные глаза, твердо, но глухо проговорилъ: покойной ночи!

Я шагая чрезъ три ступеньки, вб?жалъ къ себ? наверхъ.

— Неужели я былъ правъ на хутор?? громко спросилъ я себя, и мн? вдругъ сд?лалось жаль ее, эту см?лую, крупную, даровитую женщину. Она тутъ учила меня уму-разуму; а мужъ въ это время!.. Но я не вполн? еще ув?рился, что графъ былъ въ такомъ положеніи.

«Зач?мъ мн? читать Бальзака? думалъ я, ворочаясь въ постели. Довольно съ меня и того, что я зд?сь увижув.

Тогда я разсуждалъ съ задоромъ посторонняго наблюдателя и обличителя, и мн? казалось, что я такъ чистъ духомъ, т?ломъ и помыслами… Я уже забылъ, что часъ передъ т?мъ, скажи мн? графиня лишнее, ласковое слово, я бы, быть можетъ, какъ зв?рь кинулся на вее…

XXIV.

Меня влекло въ голубую комнату, но пособилъ графъ: пришла очередь его «запискамъ» и «мн?ніямъ», хранившимся въ бюро.

— Я буду см?ло стоять за крестьянина, заговорилъ онъ торжествено въ первый вечеръ, какъ мы зас?ли въ кабинет?, вы можете мн? в?рить.

— А за землю крестьянина? спросилъ я его въ упоръ.

Тутъ онъ не то, что смутился, а многословно началъ развивать, что нельзя-же признать безусловное право власти — отнимать у дворянъ землю, что это хотя и симпатично, но сильно отзывается революціонной диктатурой и соціализмомъ, «а соціализмъ, какъ хотите…»

Захот?лось мн? тутъ-же оборвать его, но я удержался. Я сообразилъ, что лучше сначала хорошенько у него все выв?дать, а потомъ уже и р?шать: какъ съ нимъ обходиться. Во всякомъ случа?, онъ былъ еще одинъ изъ самыхъ мягкихъ сквайровъ, и черезъ него я узнаю: каково-то настроеніе разныхъ вожаковъ «столбоваго дворянства» въ Москв?-б?локаменной?

Такъ я и сд?лалъ. Онъ развернулся предо мной и въ тожо время какъ-бы заискивалъ моего одобренія; каждое его слово и каждый жестъ точно будто говорили: «согласитесь, в?дь для московскаго барина я, право, очень порядочный челов?къ и съ каждымъ днемъ исправляюсь».

И д?йствительно, онъ «исправлялся». Это чувствовалось. Онъ похожъ былъ на ученика съ выдержкой, которому зарубили на носу: «коли ты не добьешься такихъ-то отм?токъ, то сл?дующаго класса теб? не видать, какъ ушей своихъ».

Это «школ?» я приписывалъ и его сдержанность, ь тактъ, и положеніе его въ дом?. Я посл? болтовни черно-мазенькой барышни, спросивъ себя: точно-ли графъ въ рукахъ жены своей безсловесная п?шка и въ дом?—нуль, долженъ былъ отв?чать: н?тъ, это неправда. Онъ былъ баринъ, какъ сл?дуетъ быть барину; но какъ мужъ, онъ что-то слишкомъ ужь былъ порядоченъ. Я этакихъ мужей только изъ англійскихъ романовъ зналъ.