ПОПизм. Уорхоловские 60-е

– Я забрал ее, – начал Лестер, держа бокал и оглядывая лофт, чтобы понять, кто пришел. Мимо протанцевал Дэвид Уитни в объятиях Рудольфа Нуреева. – И где-то через час я сказал: «Джуди, может, уже поедем?» Она говорит: нет, там еще никого нет. Я объясняю: «Джуди, я же хозяин. Мне там нужно быть». В конце концов мы вышли, я поднимаю руку, чтобы остановить такси, а ее кавалер так беззаботно таксисту машет, чтобы проезжал. Я еще раз сигналю, машина притормаживает, а кавалер ее еще раз отпускает… – Теннесси Уильямс протанцевал в объятиях Мари Менкен.

Пока мы с Лестером разговаривали, за Джуди ухаживали какие-то ребята. Она увидела нас и стала подниматься, но тут же упала обратно на диван. Лестер помахал ей, послал воздушный поцелуй и продолжил изливаться:

– Короче, через три-четыре машины я его спросил: «Тебе с шашечками такси нужно или что?» – а он ответил: «Ой, что вы, мисс Гарленд на общественном транспорте лет сто не ездила». Я сказал: «Я не автобус ей предлагаю, это такси!» Но она не желала ехать. Никак было не уговорить. Я был в отчаянии. Предложил: «Может, пешком прогуляемся? Всего-то восемь кварталов…» Не согласилась… Кавалер вернулся домой и позвонил в какой-то прокат лимузинов в Бронксе, раньше обслуживавший MGM, и еще час мы ждали этот лимузин…

Эди в тот вечер здорово выглядела, хохотала с Брайаном Джонсом. Джерард и Герцогиня оба глаз не сводили с Джульет Праус, только что расставшейся с Фрэнком Синатрой. Она тоже была ослепительна.

К нам направлялась Джуди, и за несколько шагов она объявила Лестеру:

– Я непременно буду играть в пьесе Теннесси!

Лестер прошептал мне, что это у нее сегодня любимая тема – решила, что хочет играть Флору Гофорт в «Молочные реки здесь пересохли», первом фильме, который собирался продюсировать Лестер. (Название фильма изменили на «Бум!») В следующие несколько минут она продемонстрировала все способы, какими она собирается играть Флору, пока Лестер не прервал ее, сказав в шутку:

– Самое смешное, Джуди, что Теннесси считает тебя скорее великой певицей, чем великой актрисой.

Самое смешное, что, как я сам от него слышал, Теннесси действительно так считал.

Стоило прозвучать этим словам, как Лестер понял, какую совершил ошибку; Джуди было не остановить. Часами продолжались эти «А когда он это сказал? А что он имел в виду? О чем он вообще думал? Да как он смеет! Где он?» – во всех возможных вариациях.

Наконец, Джуди направилась туда, где стоял Теннесси с Алленом Гинзбергом и Уильямом Берроузом, и показала на Лестера:

– Он говорит, что ты сказал, будто я играть не умею!

Лестер занервничал:

– Боже мой! Да она безобидную реплику в приговор превратила! – и направился к ним, а я наблюдал еще час за этой драмой.

Тем временем подошла одна из моих любимиц, Бриджид Берлин, и давай мне какую-то историю рассказывать. Я так до самого конца и не понял, к чему она, хотя, как это всегда бывает с Бриджид, рассказывала она долго.

– Как-то, – говорит, – встречалась я с расфуфыренным показушником, который был на одном из моих печально известных ланчей на Файер-Айленде тем летом, когда я потратилась.

Она говорила о том лете, когда она вышла замуж за оформителя витрин, получила доступ к доверительному фонду и практически полностью спустила его на вечеринки в Черри-Гроув, нанимая вертолеты, чтобы слетать в центр за почтой. Бриджид была одной из тех, кого я любил, кто не принимал деньги всерьез, кто умел получать от них удовольствие. Конечно, она была из богатой семьи и знала, что даже если никто ее поддерживать не будет, доступ к деньгам у нее все равно останется.

Ее отец, Ричард Е. Берлин, был президентом Корпорации Херста, и она выросла на Пятой авеню, подслушивая папины разговоры с президентами Америки. Рассказывала, что впервые увидела Джуди Гарленд в «Волшебнике из страны Оз» на показе в «Сан-Симеоне», сидя рядом с юной Элизабет Тейлор. Но к моменту нашего знакомства Бриджид уже жила в двухзвездочных отелях в Вест-Сайде под именем Бриджид Полк. Ее родителей ужаснуло то, как она обращалась с деньгами тем летом, и они отказались оплачивать ей что-либо помимо счетов за квартиру. Бриджид и ее младшая сестра Ричи никогда не ладили с предками, но в этот раз им было сказано: «Живите своей жизнью, а мы с папой будем жить своей». Когда Бриджид привела своего оформителя витрин знакомиться, ее мать велела привратнику отослать жениха ждать на скамейке в Центральном парке через дорогу. Вручила Бриджид свадебный подарок – банкноту в сто долларов на новое белье. И добавила:

– Удачи вам с этим педиком.

Так или иначе, скоро умер старый друг семьи, оставив четверым молодым Берлинам большой капитал. К октябрю Бриджид все спустила. Но она всегда была такая милая, что кого угодно могла заставить заплатить за ее такси.

Так что я понял, о каком жизненном периоде она рассказывала, как только она заговорила о лимузине, потому что сейчас-то у нее уже лимузинов не было.