ПОПизм. Уорхоловские 60-е

После открытия выставки в Филадельфии Сэм неделями показывал в арендованных местных кинотеатрах наши фильмы и все время поддерживал популярность выставки, обещая, что мы скоро еще раз приедем. 9 ноября мы дневным поездом направились в Филадельфию.

Лимузины Сэма готовы были отвезти нас в «Барклай-отель» на Риттенхаус-сквер, где мы уже останавливались. В прошлый раз мы с Эди заказали завтраков пятьдесят для наших визитеров за счет Института современного искусства, и потом у отеля были большие трудности с получением этих денег, так что они не слишком радовались нашему возвращению. Мы там даже ночевать не собирались – Сэм просто забронировал нам пару комнат, где можно было умыться и переодеться. Сначала ему сказали, что нужно забронировать по комнате каждому, но в итоге он уговорил их на две комнаты – и тогда они настояли на том, чтобы комнаты были отдельно для девочек и для мальчиков, а гости могли бы посещать только комнаты своего же пола. Это было просто смешно – такая будуарная комедия 50-х. Но когда мы приехали, все вдруг стало очень по-шестидесятнически, потому что в отеле всерьез отнеслись к запрету и начали сортировать нас по прическам.

Администратор осматривал нас и тут же в вестибюле определял пол каждого по длине его волос. Эди проводили со смешками в комнату для мальчиков (она еще и в брюках была), а Джерарда и Пола с их длинными вьющимися волосами отослали в комнату девочек. Меня отправили за Эди к мальчикам – мы с ней там были только вдвоем, но зато нас мог посещать Сэм, у которого была стрижка.

Мы здорово посмеялись. Пол с Джерардом ругались с кем-то в коридоре, когда Эди, смотревшая телевизор, вдруг вся оживилась и сообщила, что по всему северному побережью, в восьми штатах и двух канадских провинциях, нет света, а мы такое пропускаем! Мы тут же захотели вернуться в Нью-Йорк, но надо было сходить на показ и попозировать. Сразу же выписавшись из отеля, мы поспешили в кинотеатр, быстро расправились с делами и сели в лимузин, чтобы ехать обратно.

Всю дорогу в Нью-Йорк мы надеялись, что до нашего приезда электричество не дадут. По туннелям ехать было нельзя – нам сообщили, что вентиляция тоже отключена, – а когда ехали по мосту, нигде на Манхэттене огней было не видно, только фары машин. Светила полная луна, и, словно на большом празднике, пока мы ехали в Виллидж, люди вокруг танцевали, зажигали свечи. Реклама компании Chock Full o’Nuts выглядела так элегантно при свечах. Фонари не горели, и, естественно, все ехали очень медленно – автобусы просто еле тащились. У подъездов спали люди в костюмах и при портфелях, потому что все отели были переполнены, и губернатору Рокфеллеру пришлось даже открыть городские спортзалы, чтобы люди могли там переночевать.

Симпатяги из национальной гвардии помогали выбираться тем, кто застрял в метро, а я подумал, что там, наверное, сейчас хуже не придумаешь, единственный минус во всей этой прекрасной истории. Это был самый крупный, самый поп-артовый хеппенинг 60-х – ведь все участвовали.

Немного покатавшись, мы заехали в «Ондин», а потом в клуб «Ле Метро», где пробыли до четырех, когда стали потихоньку давать свет. Тогда всё в городе стало оживать, прямо как во дворце Спящей Красавицы.

На следующий день Герцогиня рассказала нам, что была у своего таблеточного доктора на Пятой авеню, когда погас свет. К нему многие ходили – он каждому давал то, что от него хотели.

– Сижу я в кабинете доктора Таблетки, вся как на иголках. Думаю, вот везуха. Сколько смогла, запихнула себе в кошелку, пока он вышел посмотреть, что же случилось, и понеслась оттуда через парк, только у Метрополитен остановилась. Невтерпеж было посмотреть, чего же я набрала. Там оказались какие-то зеленые капсулы железа, немного гексахлорофена[25] и куча того зеленого мыла, которым он постоянно мыл руки. Совсем ничего, дорогие мои. Но оказаться в таком месте в темноте…

– А он легальный врач? – спросил я, потому что, насколько я знал, у него все доставали наркотики, а некоторым драг-квинам он колол гормоны – выглядело как настоящий клуб по интересам.

– Ну, естественно, когда он делает аборты, он действует против закона, но – да, он легальный врач.

– И у него никогда проблем с полицией не было?

– О, так они в курсе, но у них вечность уйдет, чтобы поймать его. Нужно же доказать – поймать его на месте преступления…

– Но зачем нормальному врачу этим заниматься?

– Ему нужны деньги – играет. Каждый день ставит на рысаков, туда все и уходит. Так что приходится делать аборты и приторговывать таблетками. Но дай я ему, скажем, старое приглашение на выпускной бал или что-нибудь в этом роде, из тех, с гравировкой, он мне ведро амфетамина подарит, потому что хочет произвести впечатление на друзей.

– Ага, так он больной, – заметил я. – Ненормальный, да?

– Нет. Вообще-то я его обожаю.

– А сколько тебе аборт стоил? – спросил я.