ПОПизм. Уорхоловские 60-е

– То есть, – спросил я ее, – ты и впрямь из Чикаго до Род-Айленда проехала, чтобы просто увидеть Боба Дилана?

– Нет. Чтобы, если повезет, его увидеть, – рассмеялась она.

Пол был неподалеку и, услышав такое, тяжело вздохнул и покачал головой.

Сьюзен рассказала нам, что сразу после того, как «велветы» сыграли в Чикаго, туда приехали с их первым туром за пределами Сан-Франциско Jefferson Airplane, а на Уэллс-стрит только что выступила новая группа под названием Big Brother and the Holding Company.

– Ты такая модная, – сказал я ей.

На ней было клетчатое мини-платье от Бетси Джонсон с глубоким декольте и огромными рукавами. Она распахнула свою сумочку, сверкнула оттуда еще одним, серебряным, нарядом от Бетси Джонсон и сказала, что, кстати говоря, солистке Big Brother and the Holding Company по имени Дженис Джоплин совсем нечего надеть, так что Сьюзен пришлось ей как-то это серебряное платье одолжить на выступление. Им с Эдом группа Big Brother очень нравилась, каждый вечер на них ходили, совсем как на «велветов».

***

Когда людям нечем заняться, они начинают искать повод поволноваться, а не найдя, сами придумывают себе проблемы. А если они еще и наркоманы, у них по двадцать несчастий в день случается. И не важно, насколько серьезна проблема, это всегда трагедия – если они решат, что кто-то украл их жетон в прачечную, они расстроятся не меньше, чем если их любимый не вернется домой. Даже больше расстроятся.

Все становилось по-настоящему сложным, пришло время свободной любви и бисексуальности, и ревновать больше не полагалось, так что разговоры между двумя людьми, занимавшимися сексом с кем-то третьим, всегда начинались в такой спокойной и беспристрастной, безличной манере, но заканчивались неизменно тем, что этого третьего не могли поделить. Так из многих романов ушла загадка, зато добавилось комедии.

Мы часами сидели в скверах и уличных кафе, и я слушал разговоры на всякие отвлеченные темы, вроде того, «достоин» ли конкретный персонаж стать «суперзвездой» и не слишком ли кто-то погружен в себя и деструктивен. Меня завораживало, как ловко люди читают между строк, причем невозможно было понять, имеют их догадки отношение к действительности или это просто наркотический бред. Кончалось все полной паранойей и психологией, хотя поначалу было совсем невинно: «Интересно, а он уже знал, что у него сифилис, когда брюки одалживал?»

***

Тем летом многие жили (или останавливались – кажется, жить-то больше нигде не жили) в Верхнем Ист-Сайде, преимущественно в кварталах между Бродвеем и западным входом в Центральный парк, – Эрик со своей девушкой Хизер, Ронни, Пеппер, южанка, появлявшаяся в наших фильмах. Никогда не знал, кто с кем, – у них там какой-то круговорот был. И много народу останавливалось в отеле «Челси» на 23-й Западной улице – там целая компания наших друзей жила. Бриджид уверяла, что чаще раза в неделю в своей комнате и не появляется – все по гостям да по гостям.

***

Сьюзен Боттомли (по нашим фильмам известная как Интернэшнл Велвет) сразу стала настоящим открытием. Ей было всего лет семнадцать – такая высокая брюнетка, очень красивая. Когда я вспоминаю всех красавиц, которых знал, то понимаю: было что-то общее в том, как они держали голову и двигали руками. Были девушки не менее привлекательные, чем Сьюзен Боттомли, но манера двигаться делала ее просто прекрасной. Люди постоянно спрашивали: «А кто это?»

Отец Сьюзен служил окружным прокурором Бостона. У нее была состоятельная семья, и они платили за ее комнату в «Челси» и присылали ей деньги на жизнь. У Сьюзен всегда были самый дорогой макияж и самые новые шмотки. И ее тело идеально подходило для нарядов от Пако Рабана из пластиковых дисков и для коротеньких «дискотечных» платьев. А благодаря длинной шее она носила и самые длинные сережки.

Сьюзен могла часами накладывать тон, раз за разом красить ресницы «Фэбьюлэшем»[30], она накладывала на веки тени трех оттенков коричневого, медленно-медленно мазала губы толстой колонковой кисточкой из магазина театрального грима, обводила их, а потом корректировала. Наблюдать, как кто-то вроде Сьюзен Боттомли с ее совершенными, ярко выраженными и правильными чертами лица накладывает макияж, – это все равно что наблюдать за красящейся статуей.