Портрет Дориана Грея

If thought could exercise its influence upon a living organism, might not thought exercise an influence upon dead and inorganic things?	Если мысль способна влиять на живой организм, так, быть может, она оказывает действие и на мертвые, неодушевленные предметы?
Nay, without thought or conscious desire, might not things external to ourselves vibrate in unison with our moods and passions, atom calling to atom in secret love of strange affinity?	Более того, даже без участия нашей мысли или сознательной воли не может ли то, что вне нас, звучать в унисон с нашими настроениями и чувствами, и атом -- стремиться к атому под влиянием какого-то таинственного тяготения плп удивительного сродства?..
But the reason was of no importance.	Впрочем, не все ли равно, какова причина?
He would never again tempt by a prayer any terrible power.	Никогда больше он не станет призывать на помощь какие-то страшные, неведомые силы.
If the picture was to alter, it was to alter. That was all.	Если портрету суждено меняться, пусть меняется.
Why inquire too closely into it?	Зачем так глубоко в это вдумываться?
For there would be a real pleasure in watching it.	Ведь наблюдать этот процесс будет истинным наслаждением!
He would be able to follow his mind into its secret places.	Портрет даст ему возможность изучать самые сокровенные свои помыслы.
This portrait would be to him the most magical of mirrors.	Портрет станет для него волшебным зеркалом.
As it had revealed to him his own body, so it would reveal to him his own soul.	В этом зеркале он когда-то впервые понастоящему увидел свое лицо, а теперь увидит свою душу.
And when winter came upon it, he would still be standing where spring trembles on the verge of summer.	И когда для его двойника на полотне наступит зима, он, живой Дориан Грей, будет все еще оставаться на волнующепрекрасной грани весны и лета.
When the blood crept from its face, and left behind a pallid mask of chalk with leaden eyes, he would keep the glamour of boyhood.	Когда с лица на портрете сойдут краски и оно станет мертвенной меловой маской с оловянными глазами, лицо живого Дориана будет попрежнему сохранять весь блеск юности.
Not one blossom of his loveliness would ever fade. Not one pulse of his life would ever weaken.	Да, цвет его красоты не увянет, пульс жизни никогда не ослабнет.
Like the gods of the Greeks, he would be strong, and fleet, and joyous.	Подобно греческим богам, он будет вечно сильным, быстроногим и жизнерадостным.
What did it matter what happened to the coloured image on the canvas?	Не все ли равно, что станется с его портретом?
He would be safe. That was everything.	Самому-то ему ничто не угрожает, а только это и важно.
He drew the screen back into its former place in front of the picture, smiling as he did so, and passed into his bedroom, where his valet was already waiting for him.	Дориан Грей, улыбаясь, поставил экран на прежнее место перед портретом, и пошел в спальню, где его ждал камердинер.
An hour later he was at the Opera, and Lord Henry was leaning over his chair.	Через час он был уже в опере, и лорд Генри сидел позади, облокотясь на его кресло.