Португальская империя и ее владения в XV-XIX вв

Даже новое законодательство Помбала в духе эпохи Просвещения продолжало отражать застарелые предрассудки в отношении людей с черной кожей. Королевский указ от 19 сентября 1761 г. провозгласил, что все негры-рабы, высадившиеся в португальских портах, по прошествии полу-года со времени опубликования указа в Бразилии и Африке (спустя год в Азии) сразу же становятся свободными. Текст указа ясно свидетельствовал, что он был принят по утилитарным и чисто экономическим причинам, а не из соображений гуманности. Основной целью было предотвратить вывоз рабов с сахарных плантаций и золотых приисков Бразилии в Португалию, где их использовали в качестве слуг и ливрейных лакеев. Рабы-негры, уже проживавшие в Португалии, не подпадали под действие королевского указа, однако 12 лет спустя они получили свободу без всяких условий по другому указу короля. Это окончательное и полное освобождение от рабства в 1773 г. было поддержано короной, несмотря на отдельные протесты землевладельцев в Алентежу. Они жаловались, что их лишили многих рабочих рук, поскольку получившие свободу негры категорически отказывались от работы уже как наемная сила. Ни Помбал, ни его преемники не имели никакого намерения отменять рабство в заморских владениях, где продолжали существовать дискриминационные законы, направленные против негров, как свободных, так и остававшихся рабами. Индеец-вождь, который взял в жены негритянку, был поражен в правах в 1771 г. из-за того, что «опозорил свой род, заключив этот брачный союз». Подобное отношение сохранялось длительное время даже после того, как Бразилия добилась независимости. Плантаторы, которые были инициаторами разрыва отношений с Португалией в 1822–1825 гг., естественно, проявляли не больше интереса в отмене рабства, чем плантаторы Виргинии, принявшие Декларацию о независимости, в которой утверждалось, что все люди были созданы равными и каждый имел неотъемлемое право на личную свободу.

Если в Португальской империи на протяжении веков негры, мулаты и иные представители смешанных рас, в основном африканского происхождения, считались pessoas de sangue infecta («люди с нечистой кровью»), то это касалось и потомков евреев (включая многие тысячи беженцев из Испании), которые были насильственно обращены в католицизм в 1497 г. С этого времени португальское общество было поделено на две части – «старых» христиан и «новых» христиан, и такое деление сохранялось на протяжении почти трех столетий. Король Мануэл потребовал насильственно крестить этих людей только для того, чтобы заполучить в жены фанатично настроенную кастильскую принцессу. Вскоре после этого был опубликован указ, запрещающий проведение каких-либо расследований об искренности исповедания новой веры новообращенного на протяжении 20 лет (затем срок был продлен еще на 16 лет). Новые королевские указы 1507 и 1524 гг. запрещали в отношении этих подданных все формы дискриминации. Во всех классах общества заключались браки между «новыми» и «старыми» христианами, но большей частью это было характерно для торговцев и представителей среднего класса, а также городских ремесленников. Уже к концу XVI в. от одной трети до половины всего населения страны имели примесь «нечистой» еврейской крови. В Португалии не было ни наставников-раввинов, ни книг и рукописей иудейской веры, находившихся под запретом, и на протяжении двух-трех поколений подавляющее большинство так называемых «новых» христиан внешне и, возможно, искренне внутренне практиковали римокатолицизм. Небольшое меньшинство, которое тайно придерживалось того учения, что называлось Законом Моисея, оставалось не более чем приверженцем соблюдения ритуальных правил. Таких, как облачение в чистые одежды по субботам, запрещение употребления в пищу свинины, ракообразных моллюсков и других продуктов, и празднования Песаха вместо Пасхи. Тем не менее нараставшие процессы ассимиляции сопровождались все большим проявлением антисемитизма, направленного против «новых» христиан или людей, считавшихся таковыми. Это чувство разжигалось в основном монахами-фанатиками и приходскими священниками, но оно нашло горячих приверженцев среди «старых» христиан во всех классах общества. Этот вопрос поднимался и на заседании кортесов в 1525 и 1535 гг. Он основывался на ошибочном убеждении в том, что «новые» христиане активно и тайно пропагандировали веру своих еврейских предков, а не просто старались поддержать постепенно исчезавшие обычаи.