Поручик Ржевский и дама с солонкой

На улице, где находилась аптека, вообще никого не было. Но Анна, как только санки остановились, на всякий случай посмотрела по сторонам – и ещё раз, подойдя к входу в аптеку.

Колокольчик над открывающейся дверью звякнул. Барышня ойкнула – ведь звук в окружающей тишине показался ударом колокола – и оглянулась на своего спутника, всё ещё стоявшего на улице.

– Господин Ржевский, а наш визит сюда точно останется в тайне?

– Разумеется! – воскликнул он, хотя прекрасно помнил, как чьи-то внимательные глаза разглядели его сани ночью у дома Софьи, а затем это наблюдение стало достоянием всего города. Так могло случиться и с аптекой, но могло и не случиться.

Луна, лукаво улыбаясь, наблюдала за происходящим из-за края облака.

– А много ли рецептов вам приносят за день? – спросил Ржевский, войдя вслед за Анной в помещение.

– Десятка два-три, – ответила та.

– Значит, за три месяца это… – Ржевский задумался. – Мы же так всю ночь провозимся!

– Всю ночь? – Анна мечтательно вздохнула. – Вовсе нет. У нас ведётся учёт не только рецептов, но и лекарственных средств. Посмотрим по журналу, когда и сколько отпускалось препаратов с мышьяком. Это недолго. – Она снова вздохнула, как будто сожалея о чём-то.

Аптекарская дочка зашла в комнату, где стояли шкафы с лекарствами, и зажгла свечу, стоявшую на конторке. Затем откинула крышку конторки, достала оттуда журнал и начала его листать.

Ржевский заглядывал Анне через плечо. Позиция была весьма удобная, чтобы как минимум обнять барышню за талию, а как максимум… но поручик одёрнул сам себя. Чуть ли не впервые в жизни он чувствовал, что момент неподходящий.

Анна меж тем, перелистывая журнал, как будто чего-то ждала.

– Вы точно никому не расскажете, что я ездила с вами в аптеку посреди ночи? – спросила она.

– Никому.

– Вы же понимаете, что мы с вами здесь только вдвоём? – не успокаивалась она. – Кто-нибудь может усомниться, что я согласилась лишь для того, чтобы помочь вам спасать Отечество.

Последнюю фразу Анна произнесла так лукаво, что Ржевский и сам бы не поверил, что барышня явилась сюда спасать Отечество, поэтому он убрал руки за спину, сделал два шага назад и нарочито смущённо кашлянул.

– Так сколько рецептов на мышьяк было за последнее время? – наконец спросил поручик.

– Всего один, – ответила аптекарская дочка, и в её голосе опять послышалось сожаление. А затем она добавила уже знакомым лукавым тоном: – Кажется, мы с вами близки… к концу расследования.

Ржевский, услышав слово «близки», отодвинулся ещё дальше:

– Значит, рецепт один? – спросил он. – Это за полгода?

– За три месяца.

– А если посмотреть за полгода?

Анна снова начала листать журнал, громко шелестя страницами. Наконец она ответила:

– Есть ещё четыре рецепта, но там незначительные дозы, а вот тот, который был недавно, очень подозрительный. Рецепт на белый мышьяк. Доза большая.

– А насколько?

– Два грамма чистого вещества.

– Это много?

– Хватит, чтобы отравить десять человек. Или даже больше.

– И вашего папу не насторожило такое количество?

– Наверное, нет, – Анна отошла от конторки и открыла нижнюю часть одного из шкафов. Там помещался ящик с рецептами, которые лежали пачками, перевязанные верёвочками. Очевидно, по месяцам.

– Вот этот рецепт, – наконец сказала барышня, подавая его Ржевскому. – Написано, что для крыс, поэтому там требовался не чистый мышьяк, а смесь. Подписано доктором Линцем. В нашей семье его хорошо знают. Доктор Линц с женой часто у нас обедает. Думаю, поэтому у папы не возникло подозрений.

– И всё же ваш папа мог бы спросить.

– Наверное, посчитал такой вопрос излишним. Но разве это важно, если рецепт поддельный?

– Вы правы, Анна, – кивнул Ржевский, складывая рецепт вчетверо и пряча в карман рейтуз. – Это не имеет значения.

Аптекарская дочка закрыла шкаф, вернулась к конторке и погасила свечу. Комната резко погрузилась в темноту.

– Надеюсь, мы с вами не столкнёмся, и вы найдёте дорогу к выходу? – лукаво спросила Анна, явно намекая, что желает столкновения. Однако поручик опять не воспользовался удачным стечением обстоятельств. Вместо этого он поспешил к выходу, благо дверь в торговый зал осталась приоткрытой, давая ориентир.

– Как жаль, что уже пора уходить, – Анна опять вздохнула где-то у него за спиной. – Должна признаться, что спасать Отечество мне очень понравилось. И если вам ещё что-нибудь от меня понадобится… В любое время…

Чтобы сменить тему, Ржевский сказал первое, что пришло в голову:

– А знаете, Анна, мне не даёт покоя один вопрос. И я бы хотел узнать…

– Что я делаю завтра вечером?

– Нет. Я хотел узнать, есть ли в немецком языке слово «нахер», а то я слышал его от вашего папы, но не совсем понял, что он имел в виду.

– «Нахер» означает «позже», – сказала дочка аптекаря. – И если я ещё чем-то могу вам помочь… даже в том, что не связано со спасением Отечества, то… Вы ведь ещё заглянете к нам в аптеку?

– Нахер, Анна. Нахер, – сказал Ржевский.

Через минуту они вышли на улицу. Луна, лукаво улыбаясь, наблюдала из-за края облака. Как будто даже она не верила, что в аптеке ничего не произошло.

* * *