После пламени. Сборник

Девчонка знает моё имя. Значит, меня сюда доставил отнюдь не конь. И вряд ли балроги. Кто-то ещё. Мелькор послал кого-то за мной. Но почему этот посланец бросил меня?!

И главное — почему он не отнёс меня в Ангбанд?! Случайно или нарочно я оказался среди этих дикарей, не способных исполнить самую простую просьбу?! Чья эта воля? Мелькор не мог поступить со мною так!

Хватит.

Надо отсюда выбираться. Здесь, похоже, я не получу даже глотка воды.

Надо немного набраться сил, залечить раны, раздобыть хоть какую одежду — и прочь!

20

Ага, вот он!

Я наметила крупного оленя с белым пятнышком над правым глазом и заложила вираж, готовясь спикировать на добычу.

«Как он?»

От неожиданности я не успела вовремя повернуть и на всей скорости врезалась в сосну, растущую выше по склону. Спасибо, хоть не в скалу. Дождём посыпались иголки и шишки, олени опрометью кинулись в заросли, а я, инстинктивно сменив облик, сползла вниз по стволу, ободрав ладони о шершавую кору.

«Что с Феанором?» — нетерпеливо переспросил Властелин.

Я уселась, привалившись к сосне и едва не плача от досады.

«Таринвитис, что случилось?» — похоже, он не на шутку встревожился.

Виски заломило от грубого напора чужой воли: Мелькор, который обычно относился к нам бережно, сейчас не церемонился. Как будто мне мало было всего остального!

Строго говоря, я не имела права отлучаться из селения, да и не отлучилась бы, но попытка передать этому нолдору силу едва не стоила мне развоплощения. Казалось, я коснулась чего-то отвратительного до дрожи, и это что-то намертво присосалось ко мне, вытягивая жизнь. Феанор был без сознания, но то, что сидело в нём, не дремало. И оно было голодно.

«Феанор жив,— отозвалась я, не скрывая горечи.— И я тоже, как ни странно.»

Мелькор замолчал.

Теперь я понимала, почему он не захотел забрать раненого в Ангбанд. Но почему же он меня не предупредил об опасности? Не похоже на него, ох, не похоже!

«Дождись, пока Феанор придёт в себя, проследи, чтобы он ни в чём не нуждался и немедленно возвращайся в Ангбанд»,— распорядился Мелькор.

Его осанвэ было очень сухим, лишённым и намёка на эмоции. Из чего я моментально сделала вывод, что эмоции-то как раз есть. И сильные.

«Слушаюсь, Властелин»,— ответила я столь же бесстрастно.

Поднялась, лизнула исцарапанную ладонь. Лечиться сейчас не было сил. Добыть какую-никакую живность, напиться тёплой крови, привести себя в порядок. Остальное — после.

Я как раз готовилась закусить свежепойманным зайцем, когда с противоположного склона потянулся к небу столб дыма. Сигнал.

Подождут. Всё равно, пока я в себя не приду, проку от меня, что от снаги игры на арфе.

21

Таринвитис велела оркам дожидаться снаружи и вошла к Феанору одна. Наевшись свежего мяса, она чувствовала себя неизмеримо лучше.

Пламенный неподвижно лежал на шкурах, и глаза его были закрыты. Со стороны могло показаться, что он спит. Но Таринвитис видела, что он сосредоточен и напряжён. Отсутствие видимых движений отнюдь не означает отсутствия деятельности.

— Ты у своих,— сказала майэ очень мягко.— Эти орки подчиняются Властелину. Им приказано заботиться о тебе, пока ты отдыхаешь.

Внешне нолдо не прореагировал. Только его губы, до того напряжённо сжатые, превратились в совсем тонкую линию.

«Та‑ак, значит, он не встревожен. Скорее — зол. Обижен?»

Обижен?! Воплощённый?! Таринвитис едва не засмеялась от столь нелепого предположения. Хотя… если учесть положение этого нолдора в Ангбанде и то, что он свершил…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она с мягкой настойчивостью.

— Л‑лучше, если ты не будешь мне мешать! — сквозь зубы процедил тот.

Но — настрой был всё-таки сбит. Феанор бессильно уронил голову на плечо; руки, прежде напряжённые, устало потонули в густом меху.

— Я оставлю тебя одного, если хочешь,— Таринвитис была сама кротость.— Позже ты сможешь прислать за мной орка.

Майэ вышла. Почти сразу появилась незнакомая орочка и молча уселась у очага.

Феанор перевернулся на живот и уткнулся лицом в шкуры.

Да что же это такое?! Только смог сосредоточиться, только начал заниматься уже совершенно потерявшим чувствительность плечом — как именно тут и появляется тот… та, судя по голосу, кто был нужен раньше, но никак не сейчас! Отвлекает. Сбивает настрой. И — уходит!

Можно было позвать обратно эту майэ (судя по чистейшему валарину, это именно майэ). Но не было ни сил, ни желания просто пошевелить языком.

Феанор едва не плакал с досады.

Не так, совсем не так он представлял себе то, что будет после победы над Паучихой!

22

«Феанор жив, и я тоже, как ни странно…»

Стало быть, мои опасения оправдались. Унголианта уничтожена, но часть её сущности осталась в самом Пламенном. Оттого я и не хотел возвращать его в Ангбанд. Оттого я и не мог сам приблизиться к нему. Что, если моё присутствие окажется для него губительным? Что, если оно усилит ту отраву, которая, быть может, разъедает сейчас его тело? Проклятая тварь слишком хорошо приспособилась питаться моей Силой.