После пламени. Сборник

Но я видел, что путь убийцы отца ведёт прямо к Тангородриму. Не сворачивая. Не уклоняясь.

Я смотрел на его приближение с ужасом, и во мне не осталось ни слёз, ни крика.

Убийца отца?! — но…

Меня прошиб холодный пот.

Ведь я не почувствовал его смерти!

Я не верил до последнего.

И я впервые за эти годы воззвал к отцу. Воззвал, ища его мыслью пусть даже в самых дальних углах Эндорэ! Воззвал — и от этого напряжения, на миг превозмогшего давящую силу Врага, сердце сжало, будто когтями.

«Отец!!»

Ответ пришёл немедленно. Не издалека.

Рядом.

«Маэдрос! Я хотел поговорить с тобой».

Отец… не верю. Верю во что угодно, только не в это!

Но — я его уже просто видел.

Посадка на коне, осанка… а потом и лицо.

Наивный щенок! Я сгорал со стыда, вспоминая свою молитву.

О ком я молился?! Ради кого взывал к Единому?! Он — даже не раб Врага. Он теперь — часть Ангбанда.

Феанор — воин Моргота.

Он продал смерть Короля за возвращение Сильмарилов.

Он кричал в Тирионе: «Вернуть Сильмарили любой ценой!».

Ну вот и вернул.

Любой.

…А Сильмарили — светят. Светят так же ясно и чисто, как когда-то. Почему же они не сожгут дотла предателя из предателей?!

Того, кто предал свой народ. Кто предал сам себя. Кто предал своего отца и Короля.

Зачем жить? Зачем бороться за ясность разума, за непреклонность воли? — если свершено самое страшное преступление:

ФЕАНОР ДОБРОВОЛЬНО СЛУЖИТ МОРГОТУ.

Голова Маэдроса бессильно упала набок, и ноги сами собой соскользнули в бездну.

Чёрное беспамятство поглотило сына Феанора.

27

В Ангбанде Феанора ждали. И явно готовились к встрече. Нолдора отделяло от крепости не меньше пяти сотен локтей, когда из срединного жерла Тангородрима бесшумно выплеснулся язык лавы, сбежал вниз по склону и рассыпался багровыми протуберанцами у подножия горы. Балроги выстроились двумя полукругами — казалось, площадь перед воротами осветило множество костров.

Медленно разошлись огромные створки, пропуская одиннадцать майар. Сподвижники Мелькора, обычно очень не похожие друг на друга, на сей раз все, как один, были в длинных чёрных одеяниях. Лишь узор на застёжках плащей и на металлических обручах, венчающих головы, был различным. Поющие остановились по обеим сторонам ворот — шестеро справа, пятеро слева — и застыли, как изваяния, оставив широкий проход в центре.

Ломенуз приветственно заржал.

Феанор скривился, закусил губу. Торжественная встреча его совершенно не радовала: ещё в Амане он пресытился пышными чествованиями, которые… н‑да, часто они были лишь ширмой для прямо противоположных чувств. Нолофинвэ, Нерданэль — Феанор заставил себя отогнать мысли о них.

Деваться было некуда: если Мелькор хочет встречать его как героя — придется терпеть.

Едва нолдо спешился, как в проёме ворот показалась ещё одна фигура. Мелькор. В чёрном плаще. Туника, правда, не длинная, как у майар, до колен только. Впрочем, Властелину Эндорэ не требовались парадные одеяния или иные знаки отличия, чтобы выглядеть величественным. Слишком явственно было ощущение силы, исходившей от него. Сила окутывала его, словно второй плащ. Сила венчала его непокрытую голову, словно корона из тёмного пламени. Сила была его сутью и его Музыкой.

Феанор шёл ему навстречу. Спокойно и неторопливо. Он умел это делать. У него были века в Амане, чтобы научить себя держаться под сотнями и тысячами взглядов. Здесь смотрящих было меньше, но идти было труднее.

Пламенный старательно сделал лицо бесстрастным: герой не имеет права хмуриться. А Мелькор сейчас делает из него — героя.

Феанор шёл, отведя плечи назад и чуть вниз, левая рука непринуждённо лежит на рукояти меча, правая плетью висит — только вот «плеть» эта почему-то совершенно неподвижна: расслабленность нолдо была чисто внешней. Голова поднята — без высокомерия, спокойно.

Ритуал, который исполняют по необходимости.

— Приветствую тебя, победитель Унголианты,— заговорил Тёмный Вала.— Воистину великое деяние ты свершил, и безмерной своею доблестью заслужил мою вечную благодарность.

Валарин как нельзя лучше подходит для торжественных речей. Слова падали размеренно, словно удары молота. Мелькор работал. Работал над новым положением Феанора в Ангбанде. Надо, чтобы майар перестали считать Пламенного чужаком. Надо, чтобы они увидели в нём, если не равного себе, то хотя бы нечто большее, чем Воплощённого. Надо, чтобы Цитадель стала, наконец, для Феанора домом. И как раз сейчас наступил подходящий момент, чтобы расставить всё по местам. Заготовка раскалена — осталось лишь придать ей нужную форму.

⁂

Три цвета. Три света. Рдяно-алое пламя балрогов. Незримый Тёмный Пламень, идущий от Мелькора и его майар. И Свет Сильмарилов. Три — вместе.

Опуститься на одно колено — это так естественно: Владыка приветствует и славит тебя, а ты, судорожно собирая остатки скромности, склоняешься перед ним.