После пламени. Сборник

Мы все — всё наше истаявшее, измученное, изверившееся воинство — мы все разом обернулись на запад, когда серебряные отсветы легли на торосы впереди нас.

С запада к нам шёл Свет погибшего Тельпериона, и каждому казалось, что верный друг пришёл ему на помощь, и заледеневшая в жилах кровь вновь становится горячей, и лишившееся было смысла стремление на восток вновь обретает подлинную цель, и лёд становится не страшен, и отвесные утесы уже не кажутся отвесными.

А серебряный Свет был всё ярче, он бежал впереди нас, указуя кратчайший путь в лабиринте, который доселе был непроходимым.

Мы лезли по ледяным горам вверх и скатывались вниз. Мы в кровь срывали ногти на подъёме и едва не ломали кости на спуске. Но мы не замечали этого, опьянённые серебряным сиянием, льющимся на нас, как вода льётся в горло умирающему.

Этим Светом мы возрождались.

— Земля…

Мой отец, идущий впереди, едва выдохнул это слово, но всё наше воинство его услышало.

Под нами — впервые за несчитанные годы — была земля.

Не лёд.

14

— Ты полагаешь это поводом для радости? — холодно спросил Мелькор, остановившись перед Пламенным и скрестив на груди руки.

Тот опустил взгляд, стыдясь того, что его слабость обнаружена. Смахнул слёзы со щёк, устало выдохнул, спокойно поглядел Мелькору в глаза.

— А чего ты от меня хочешь? — тихо спросил Феанор.— Чтобы я стал смотреть на мир твоими глазами? Нет, ты действительно этого хочешь от меня?

— Как ты считаешь, что́ это было? — Мелькор прищурился, глаза жёстко блеснули.

— Что ты смотришь на меня так, будто это дело моих рук? Я знаю об этом не больше твоего.

В негромком голосе Феанора был укор. Не возмущение, не протест, не желание оправдаться, а именно укор.

— Можешь мне не верить…— он снова вздохнул и отвернулся.

Гнев Мелькора погас мгновенно. Осталась усталость и какая-то странная пустота в душе.

— Прости,— Тёмный Вала легко коснулся плеча Феанора.— Я знаю, что это не твоя вина.

Отошёл в сторону, уселся на землю, привалившись спиной к дереву, опустил ресницы.

Феанор молчал, сцепив пальцы. Ему нечего было сказать Мелькору. Впервые за эти годы — нечего. Он не мог утешить друга, потому что… всё и так ясно.

Что уж тут говорить…

15

Что уж тут говорить.

Ничего ведь, в сущности, не изменилось.

«Я не могу воевать против Валар. Манвэ, Ауле и Оромэ учили меня, и я не враг им».

Мне так хотелось забыть эти слова. Забыть, как я стоял у ворот Форменоса, ошеломлённый, не в силах поверить в твоё предательство. Забыть о том, что произошло после.

И я забыл — потому что страстно желал этого. Мы оба желали. Можно построить мост над пропастью, и если не глядеть вниз, так легко поверить, что звенящей бездны внизу — нет. Нет, потому что ты не видишь её и не хочешь видеть.

Только вот бездна от этого никуда не исчезнет.

Что же теперь, Феанор? Начнись снова война, чью сторону примешь ты? О нет, ты, конечно, не станешь биться против друга. И против бывших учителей не станешь. Ты тихо отойдёшь в сторону и будешь наблюдать, как мы кромсаем друг друга и мир, созданный нашей Музыкой. Как мы сами разрушаем то, что составляет смысл нашего существования.

Тебя Валар учили, а я пел с ними, Феанор. Мне знакома каждая нотка их мелодий. Я пел с ними и я любил их. И взаимная ненависть наша — лишь эхо былой любви. Я не могу не сражаться с ними: это значило бы — убить свою Тему. Я не могу простить им уничтожение Утумно и свой плен, они же мне — гибель Аламаруна и Древ. Но и вычеркнуть из памяти то, чем мы были в Начале, я не могу. И они — не смогут. Впрочем, ты-то как раз способен понять. Ты, прошедший Альквалондэ и Лосгар. Мы воистину братья с тобой, Феанор.

Не‑ет, ты не предатель. Ты просто — иной, друг мой. Тебе нет нужды выбирать, да ты и не сможешь выбрать. Тебе ведь равно близки обе Темы, Пламенный. Оттого ты и смог сделать Венец. Оттого ты сейчас здесь.

Я был несправедлив к тебе. Очень уж трудно смириться с тем, что не враг ты врагам моим. Что ты никогда не будешь одним из тех, кто поёт со мною. Но я принимаю тебя таким, каков ты есть, и больше не усомнюсь в тебе.

Я верю тебе, Феанор.

— Феанор…

Я поднялся, шагнул было к Пламенному, но застыл на месте, глядя на северо-запад. Серебряная ладья в небе дернулась и резко метнулась в сторону. Мои майар вступили в бой.

16

Светлое пятно резко подалось вправо, потом вроде бы начало падать, но когда его почти скрыли из виду холмы, внезапно опять взмыло вверх.

Мелькор подобрался, как зверь перед прыжком, но не трогался с места.

Феанор, закусив губу, отчаянно заставлял себя смотреть в землю. Не получалось.

Свет замигал и погас. Тёмный Вала медленно перевел дыхание, и повернулся к Пламенному. Вид у Мелькора был полуторжествующий-полувиноватый.

Феанор зацепился взглядом за сучок на ближайшем дереве. Глядеть на Мелькора сейчас было выше его сил.

— Свет Ибри… Тельпериона не покинул мир,— очень мягко сказал Восставший.— Он будет ждать нас в Ангбанде. Отныне он принадлежит мне. И тебе, друг мой. Всё проду…

Серебристое сияние в небе вспыхнуло с новой силой. Ладья набрала высоту, выровнялась… и неторопливо двинулась дальше.

17