После пламени. Сборник

Помолчал и добавил:

— Одно из двух, Мелькор. Или — на равных, или… я уж не знаю, что тогда. Я могу сделать для тебя многое. Почти всё. Я не могу сделать одного: служить тебе. Не потому что Владыки Амана были моими учителями, нет. Просто: я не умею служить.

— Друг?! — Тёмный Вала вскочил на ноги, непроизвольно сжав кулаки, отчего лицо его перекосилось от боли.— Да, я доверял тебе, доверял полностью. Я даже простил тебе радость при виде аманских… посланий. А ты!.. Ты готов перечеркнуть всё, готов предать меня. С такой лёгкостью… Это ты называешь дружбой?!

— Я — готов — предать? — искреннее изумление Феанора ясно читалось на его лице.

От неожиданности Мелькор замолчал, глядя на Пламенного почти растерянно.

— А как ещё понимать твое молчание? — спросил, наконец.

— Мелькор…— напряжение грозило прорваться смехом, диким хохотом, и Феанор еле сдерживал себя,— ты что, принял моё молчание за…

Тут силы у Пламенного иссякли, и он согнулся, давясь смехом.

Несколько мгновений Тёмный Вала ошарашено смотрел на это неуместное веселье. Потом уголки его рта дрогнули, губы плотно сжались, но попытка сохранить серьёзность не удалась, и Мелькор расхохотался.

— Так я услышу сегодня от тебя что-нибудь… вразумительное? — спросил, когда оба отсмеялись. Резковато спросил, но по глазам видно было, что больше не злится.

— Сегодня? — переспросил Феанор, заставляя себя вернуться к серьёзному тону.— Сегодня, честно говоря, вряд ли. Сегодня вряд ли я способен сказать что-нибудь вразумительное, и, прости за прямоту, сегодня ты вряд ли способен это услышать. Мы же оба пока не знаем, что нам делать теперь. Так какого вразумительного разговора сегодня можно хотеть?

21

— Повелитель, позволь!..

Болдог оскалил клыки и сжал рукоять ятагана. Глаза его блестели от предвкушения схватки.

— Мы швырнём их головы к твоим ногам, повелитель. Мы скормим их потроха волколакам. Властелин будет доволен.

— Властелин приказал не трогать нолдор,— сказал я сквозь зубы.

Я был взбешён. Эльфы подступили к самым воротам и трубили вызов. Наглые, самоуверенные, позабывшие всякую осторожность. Орки, которые изводились от скуки в отсутствие войны, готовы были самовольно броситься в бой. Командиры едва их сдерживали. Дело пахло бунтом.

Мне достаточно было даже не приказать — лишь отвернуться и не мешать им. Эльфов просто смела бы стальная лавина.

…А может быть — отвернуться? Ведь сыновей Феанора там нет — выяснение этого стоило мне троих крылатых разведчиков.

Переплавить оружие и доспехи, а уж мясо у нас точно не залежится. К возвращению Властелина не останется ничего. Ни малейшего следа схватки. И не проговорится никто. Орки будут молчать из страха, а майар — из ненависти к эльфийскому выскочке, к которому Мелькор почему-то питает слабость.

Конечно, если Властелин задаст прямой вопрос, никому из нас не удастся его обмануть: Музыка выдаст. Да только не спросит он. Откуда ему догадаться?

Он ничего не узнает. Никогда.

…Нет.

Не могу.

И не в приказе дело. Вернее, не только в приказе.

Мелькор всегда доверял нам. Мне доверял. Как и мы привыкли верить ему.

Я его не предам. Даже если он ошибается — всё равно.

Мы поём одну Тему.

— Повелитель! Властелин приказал не нападать на нолдор. Но эти пришли са…

Договорить он не успел — отлетел к стене от удара моего кулака.

— Ты, кажется, хотел что-то сказать, Арзыг? — холодно осведомился я.

Болдог поднялся с пола, слизнул кровь с разбитых губ:

— Каков… будет приказ Повелителя?

— Бойцов — на плац. Тренироваться. Без перерывов. Пока я не распоряжусь прекратить. Особо ретивых вояк — в рудники. На девять страж. Всё. Ступай.

22

Миновало несколько дней.

Теперь это были именно дни, как в Амане: новые светочи сменяли друг друга, задавая непривычно быстрый для Феанора отсчёт времени.

Пламенному всё больше казалось, что с Детьми что-то не так. Он говорил себе, что это пустая мнительность, что атани не похожи на эльдар, и отличие непременно должно быть заметным… И всё же нечто не нравилось ему в том, как Пришедшие Следом держали себя. Они часто вздрагивали, глаза у многих были… нолдо не мог найти название для этого странного выражения, но оно ему очень, очень не нравилось.

Устав терзаться своими недобрыми ощущениями, Феанор подошёл к одному из атани, положил руку ему на лоб.

Лоб был горячий, а тело человека — в холодном поту.

— Какие-то они вялые,— задумчиво сказал Мелькор, подходя к Пламенному и озадаченно глядя на человека, безучастно лежащего на траве.— Эльфы, когда пробудились, сразу начали осматриваться, бродить вокруг Озера. А эти… Хм. И музыка их мне что-то не нравится. Может быть, им неприятен свет?

Одна из девушек, которая сидела, нахохлившись, чуть поодаль, громко чихнула.

— А если им холодно? — вопрос Феанора не был обращён конкретно к Мелькору, скорее нолдо размышлял вслух.— Нас эта прохлада бодрит, а они… Среди эльдар многие были любителями более тёплой погоды, чем здесь сейчас. Попробую-ка я их согреть.