После войны. История Европы с 1945 года

В лагере я встретила многих людей, которые сумели соединить проникновенное понимание того, что происходит в стране, с фанатичным культом Сталина.

Евгения Гинзбург, «Крутой маршрут».

Сталинизм — это убийство внутреннего человека. И не важно, что говорят софисты, не важно, что говорят коммунистические интеллектуалы, вот к чему все сводится. Нужно убить внутреннего человека, чтобы принять в душу коммунистическую заповедь.

Александр Ват

Здесь сначала вешают человека, а потом судят

Мольер, «Мсье де Пурсоньяк»

Для западных наблюдателей после 1945 года Советский Союз представлял собой устрашающую перспективу. Красная Армия шла пешком, перевозила оружие и припасы на телегах, запряженных тягловыми животными; ее солдаты не имели ни отпусков, ни, если колебались, пощады: 157 593 из них были расстреляны за «трусость» только в 1941 и 1942 годах. Но после затяжного старта СССР смог превзойти нацистского колоса как в бою, так и в производстве и вырвать сердце непревзойденной немецкой военной машины. И для друзей, и для врагов советская победа во Второй мировой войне стала свидетельством достижений большевиков. Политика Сталина была оправдана, его довоенные преступления в значительной степени забыты. Успех, как хорошо понимал Сталин, — это ключ к победе.

Но советская победа была куплена исключительно высокой ценой. Из всех стран-участниц, как победивших, так и побежденных — СССР был единственным, кто понес необратимый экономический ущерб. Измеримые потери людей и ресурсов были огромны и будут ощущаться в течение десятилетий. Зденек Млынарж, чешский коммунист, учившийся в Москве в 1950 году, вспоминал столицу как погрязшую в «нищете и отсталости… огромная деревня с деревянными домами». Вдали от городов ситуация была гораздо хуже. Дороги, мосты, железные дороги были намеренно разрушены на большей части территории Белоруссии, Украины и западной России. Урожай зерна в начале пятидесятых годов был меньше, чем в 1929 году, который, в свою очередь, был намного меньше, чем последний урожай мирного времени при царях. Война велась на лучших пахотных землях Советского Союза, и сотни тысяч лошадей, коров, свиней и других животных были убиты. Украина, так и не оправившаяся от преднамеренного карательного голода тридцатых годов, столкнулась с новым — на этот раз незапланированным — зимой и весной 1946-47 годов.

Но в годы войны также происходила долгосрочная полумилитаризации советской жизни. Централизованное управление и неустанный упор на производство танков, орудий и самолетов превратили СССР военного времени в удивительно эффективную военную машину, не заботящуюся о человеческой жизни и благосостоянии, но в остальном хорошо приспособленную к ведению тотальной войны. Плеяда партийных бюрократов, которая сформировалась во время войны — поколение Брежнева, — ассоциировала власть и успех с широкомасштабным производством в области военной промышленности, и именно они должны были руководить страной в течение следующих сорока лет, никогда не забывая об этой модели. Давние ленинские метафоры про классовую борьбу и противостояние теперь могли сочетаться с гордыми воспоминаниями о настоящей войне. Советская партия-государство приобрела новый основополагающий миф: Великую Отечественную войну.

Учитывая, как нацисты обращались с захваченными ими землями и людьми, война 1941-45 годов в России стала Великой Отечественной войной. Сталин поощрял выражение русских национальных и религиозных настроений и позволил, чтобы идеи общей цели в титанической борьбе против немецких захватчиков временно вышли на первое место перед Партией и ее целями. А акцент на корнях Советского Союза в имперском прошлом России послужил целям Сталина в его послевоенном бесцеремонном вмешательстве в дела Центральной Европы.