После войны. История Европы с 1945 года

Лучшие европейские фильмы послевоенного десятилетия — те, которые больше всего могут оценить более поздние зрители, — так или иначе неизбежно касались темы войны. После освобождения произошел короткий всплеск кинофильмов о движении Сопротивления: «Расстрел» (1945), «Страшный суд» (1945) и «Битва на рельсах» (1946) во Франции; «Рим — открытый город» (1945), «Пайза» (1946) и «Один день из жизни» (1946) в Италии — и во всех этих кинокартинах героических борцов от малодушных предателей и жестоких немцев отделяла моральная пропасть. Вскоре после них появились ленты, снятые на фоне руин Берлина (буквальных и духовных): «Германия, год нулевой» Роберто Росселлини (1948); «Зарубежный роман» (1948), снятый в Америке, но австрийским режиссером-эмигрантом Билли Уайлдером. Фильм «Убийцы среди нас» (1946), созданный Вольфгангом Штаудте, в свое время известный как единственный немецкий фильм, который начал затрагивать моральные последствия нацистских зверств (но в котором никогда не произносится слово «еврей»). Три из этих фильмов, «Открытый город», «Пайза» и «Германия, год нулевой», снял Роберто Росселлини. Вместе с Витторио де Сика, который поставил фильмы «Шуша» (1946), «Похитители велосипедов» (1948) и «Умберто Д.» (1952), Росселлини в 1945-1952 годах создал цикл картин в жанре неореализма, которые выдвинули итальянских кинорежиссеров на первый план мирового кинематографа. Подобно одной или двум тогдашних английских комедий, снятых на киностудии «Ealing», в частности «Паспорт в Пимлико» (1949), нео-реалистические фильмы воспринимали ущерб и разрушения войны, как декорации и в какой-то мере тему для послевоенного кино. Но даже лучшие английские фильмы никогда не приближались к мрачному гуманизму итальянских шедевров.

Простые «истины» этих фильмов отражают не столько европейский мир, каким он был тогда, сколько тот самый мир, прошедший через призму воспоминаний и мифов военного времени. Рабочие, неповрежденная сельская местность, а более всего маленькие дети — это символы чего-то хорошего, неиспорченного и настоящего, даже посреди изувеченных городов и нищеты — против ложных ценностей высшего класса, богатства, жадности, предательства, роскоши и сладострастия. Это Европа европейцев, живущих на наполовину отстроенных, наполовину разрушенных окраинах своих городов, отснятая почти документально (и, следовательно, в чем-то обязанная опыту создания документальных фильмов, полученному с армиями во время войны). Как и мир самой послевоенной Европы, они исчезают после 1952 года — хотя неореализм имел своего рода любопытное полупродолжение в Испании, где Луис Гарсия Берланга поставил фильм «Добро пожаловать, Мистер Маршалл» в 1953 году, а Хуан Антонио Бардем через три года создал «Смерть велосипедиста».

Как и другие развлечения своей эпохи, кино было коллективным удовольствием. В небольших итальянских городах еженедельный показ фильмов смотрело и обсуждало почти все население; это было публичное развлечение, которое обсуждали повсеместно. В Англии на субботних утренних шоу для детей тексты песен выводили на экран, а зрителям предлагалось подпевать в такт с маленьком белым шариком, который прыгал от слова к слову. Одна из таких песен, написанная примерно в 1946 году, вспоминается в воспоминаниях о детстве в послевоенном Южном Лондоне:

Мы приходим в субботу утром
Приветствуя всех с улыбкой.
Мы приходим в субботу утром
Зная, что это того стоит.
Мы — слуги муз, и хотим,
Как вырастем стать
Защитниками Свободы.

Поучительный тон не был показательным — по крайней мере, не так откровенно — и за несколько лет исчез вообще. Но наивная старомодность текста песенки точно соответствовала моменту. Виды досуга, популярные среди рабочих, вроде выращивания голубей, автомобильных гонок и собачьих бегов, в те годы приобрели наибольшую популярность, а потом начали постепенно, а с конца 1950-х годов все быстрее приходить в упадок. То, что они происходили из поздневикторианских времен, можно было увидеть в головных уборах, которые носили зрители: берет (во Франции) и плоские шапочки рабочих (в Англии) стали популярными в 1890-х годах и все еще были нормой в 1950-х годах. Мальчики по-прежнему одевались, как их дедушки, за исключением повсеместных шорт.