После войны. История Европы с 1945 года

Из-за того, что там были наши войска, европейцы не выполнили свою часть работы. Они не пойдут на жертвы, чтобы обеспечить солдат для собственной защиты.

Дуайт Эйзенхауэр

Главным аргументом против владения французами ядерным оружием было то, что в таком случае немцы тоже захотели бы его иметь.

Джон Ф. Кеннеди

Договоры, видите ли, подобны девушкам и розам: они длятся долго, пока длятся.

Шарль де Голль

Только политические институты способны сформировать характер нации.

Мадам де Сталь

В своем хрестоматийном исследовании о росте политической стабильности в Англии в начале XVIII века, английский историк Джон Гарольд Плам писал: «Есть такое народное представление, начало которому положили историки XIX века, что политическая стабильность растет медленно, как кораллы; что это результат времени, обстоятельств, здравомыслия, опыта, мудрости, которые медленно накапливался веками. Я считаю, что сложно найти нечто более далекое от истины. Периоды политической стабильности, когда они случаются, в обществе наступают довольно быстро — так внезапно, как вода превращается в лед».

Нечто подобное произошло в Европе совершенно неожиданно в первой половине 1950-х годов.

С 1945 до начала 1953 года европейцы жили, как мы видели, в тени Второй мировой войны и в тревожном ожидании третьей. Неудавшееся урегулирование 1919 года все еще было свежо в умах, как государственных деятелей, так и общественности. Установление коммунизма в Восточной Европе стало ярким напоминанием о революционной нестабильности, последовавшей за Первой мировой войной. Пражский переворот, напряженность в Берлине и Корейская война на Дальнем Востоке неприятно напоминали череду международных кризисов тридцатых годов. В июле 1951 года западные союзники объявили о прекращении своего «состояния войны» с Германией, но в условиях быстро усиливающейся холодной войны Мирного договора все еще не было и мало перспектив на его заключение. Также никто не мог быть уверен, что фашизм снова не найдет благодатную почву в нерешенной проблеме Германии или где-либо еще.

Расширяющаяся сеть международных альянсов, агентств и соглашений не давала достаточной гарантии международной гармонии. В свете накопленного опыта теперь нам понятно, что среди тогдашних институтов Совет Европы, Европейское сообщество угля и стали, Европейский платежный союз и, прежде всего, Организация Североатлантического договора были зародышем новой и стабильной системы межгосударственных отношений. Такие документы, как Конвенция Совета Европы 1950 года о защите прав человека, приобретут долгосрочное значение в предстоящие десятилетия. Но в то время такие документы, как и агентства, которые их публиковали, довольно сильно напоминали благонамеренные, но обреченные пакты и лиги 1920-х годов. Скептически настроенных современников можно было бы простить за то, что они уделяли им мало внимания.

Тем не менее, со смертью Сталина и окончанием Корейской войны Западная Европа, сама того не подозревая, вступила в замечательную эпоху политической стабильности. Впервые за четыре десятилетия государства западной половины континента не находились ни в состоянии войны, ни под угрозой неминуемой войны, по крайней мере, между собой. Внутриполитическая борьба утихла. Коммунистические партии повсюду, кроме Италии, начали свое медленное отступление на политическую периферию. И угроза возрождения фашизма больше никому не казалась убедительной, кроме разве что участников коммунистических политических съездов.

Своим новообретенным благополучием западные европейцы были обязаны неопределенности «холодной войны». То, что политическая конфронтация перешла на межгосударственный уровень, а также дальнейшая вовлеченность Соединенных Штатов снизили вероятность внутренних конфликтов. Политические вопросы, которые в более раннюю эпоху почти наверняка привели бы к насилию и войне, — нерешенная проблема Германии, территориальные конфликты между Югославией и Италией, будущее оккупированной Австрии — все это пока сдерживались, и вскоре должно было быть урегулировано в контексте конфронтации и переговоров Великих держав, к которым европейцы могли мало что добавить.