После войны. История Европы с 1945 года

Германский вопрос оставался открытым. Даже после того, как стихла паника 1950 года, а западные лидеры признали, что Сталин в ближайшем будущем не собирается «создавать Корею» в Центральной Европе, стороны не приблизились к пониманию. Официальная позиция Запада заключалась в том, что две Германии, возникшие в 1949 году, должны быть объединены в единое демократическое государство. Но до тех пор, пока все немцы не будут свободно выбирать для себя политический режим, при котором они будут жить, такое воссоединение было невозможно. Тем временем Федеративную Республику (Западной) Германии необходимо было считать представительницей всех немецких граждан.

Неофициально американцы, как и западноевропейцы, совершенно не возражали, чтобы Германия была разделена на неопределенное время. Как сказал Джон Фостер Даллес[129] президенту Эйзенхауэру в феврале 1959 года, «многое можно было бы сказать в пользу статус-кво», но это не было «позицией, которую мы могли бы занять публично».

По иронии судьбы, советская позиция была довольно схожей. В последние годы своей жизни Сталин продолжал придерживаться официальной советской позиции, что Москва стремится к единой Германии и даже была бы готова признать, что такая Германия будет нейтральной, пока она безоружна. В ряде дипломатических нот, написанных весной 1952 года, Сталин предложил четырем оккупационным державам составить Мирный договор, направленный на создание такой объединенной Германии, нейтральной и демилитаризованной, с выводом всех оккупационных сил, и правительством, избранным на свободных общенациональных выборах. Историки критиковали Вашингтон за то, что он не поддержал Сталина в этих предложениях — «упущенная возможность» положить конец холодной войне или, по крайней мере, обезвредить ее самую опасную точку конфронтации.

Конечно, правда и то, что западные лидеры не отнеслись к нотам Сталина слишком серьезно и отказались принять предложение Советского Союза. Однако, как оказалось, они были правы. Сами советские лидеры не придавали большого значения своим собственным предложениям и всерьез не ожидали, что американцы, англичане и французы выведут свои оккупационные войска и позволят нейтральной, невооруженной Германии уйти в свободное плавание посреди разделенного континента. Наоборот, Сталин и его преемники были не против того, чтобы на немецкой земле продолжалась американское военное присутствие; по мнению советских лидеров того поколения, присутствие американских войск в Западной Германии было одной из самых верных гарантий предотвращения немецкого реваншизма. Рискнуть отказаться от него стоило только в обмен на демилитаризованную Германию под советским зонтиком (ради этого Москва радостью покинула бы своих восточногерманских сателлитов и их Демократическую Республику), но ни на что меньшее.

В то же время любой ценой русские хотели помешать ремилитаризации Западной Германии. Целью советских демаршей было не достижение согласия с Западом о воссоединении Германии, а предотвращение перспективы ее будущего перевооружения. Американцы подняли этот вопрос всего через пять лет после поражения Гитлера как прямое следствие Корейской войны. Если Конгресс согласится на просьбы администрации Трумэна об увеличении военной помощи за рубежом, то союзники Америки — включая немцев — должны будут внести свой собственный вклад в оборону своего континента.

Когда в сентябре 1950 года госсекретарь США Дин Ачесон впервые начал обсуждение вопроса о перевооружении Германии с Великобританией и Францией, французы яростно выступили против этой идеи. Она подтверждала все их предыдущие подозрения о том, что НАТО — отнюдь не воплощение твердого намерения Америки защитить восточный фланг Франции, а просто троянский конь для перевооружения Германии. Даже немцы неохотно согласились, хотя и по своим собственным причинам. Конрад Аденауэр прекрасно понимал возможность, предоставленную ему этими изменившимися обстоятельствами: Федеративная Республика вовсе не собиралась хвататься за шанс перевооружиться и предпочитала подождать. В обмен на вклад Германии в западную оборону Бонн собирался настоять на полном международном признании ФРГ и амнистии для немецких военных преступников, которые находились в заключении.

Французы подозревали, что подобную сделку могут заключить за их спинами, поэтому опередили последующие обсуждения военного вклада Германии в НАТО собственной контрпредложением. В октябре 1950 года премьер-министр Франции Рене Плевен предложил создать Европейское оборонное сообщество, аналогичное Плану Шумана[130]. В дополнение к Ассамблее, Совету министров и Суду правосудия, это Сообщество будет иметь свои собственные Европейские силы обороны (EDF). Американцам, как и британцам, идея не понравилась, но они согласились рассмотреть ее как на второй вариант решения проблемы обороны Европы.