После войны. История Европы с 1945 года

Вызов не будет исходить от США... из Западной Германии или Франции; вызов будет исходить от тех стран, которые, какими бы неправыми они ни были — и я думаю, что они неправы во многих фундаментальных отношениях, — тем не менее, в конце концов, смогут пожинать материальные плоды экономического планирования и государственной собственности.

Эньюрин Бивен (1959)

Наша нация выступает за демократию и нормальную канализацию.

Джон Бетджемен

Я хочу распахнуть окна Церкви, чтобы нам было видно, что там снаружи, а люди видели, что тут внутри.

Папа Римский Иоанн XXIII

Фотография — это правда. Кино — это правда двадцать четыре раза в секунду.

Жан-Люк Годар

Шестидесятые годы стали апогеем Европейского государства. Отношения гражданина с государством в Западной Европе в прошлом веке были ускользающим компромиссом между военными потребностями и политическими требованиями. Современные права граждан, которые недавно получили их обратно, уравновешивались старыми обязанностями защищать страну. Но с 1945 года эти отношения все больше стали характеризоваться плотной сетью социальных льгот и экономических стратегий, в которых государство служило своим подданным, а не наоборот.

В последующие годы всеобъемлющие амбиции западноевропейских государств всеобщего благосостояния частично утратят свою привлекательность — не в последнюю очередь потому, что они больше не смогут выполнять свои обещания: безработица, инфляция, старение населения и экономический спад создают непреодолимые ограничения для усилий государств по выполнению своей половины сделки. Преобразования на международных рынках капитала и современные электронные коммуникации ограничили возможности правительств планировать и проводить внутреннюю экономическую политику. И, что самое главное, сама легитимность государства-регулятора была подорвана: внутри страны из-за жесткости и неэффективности государственных учреждений и производителей, за рубежом из-за неопровержимых свидетельств хронической экономической дисфункции и политических репрессий в социалистических государствах Советского блока.

Но все это было впереди. В лучшие годы европейского государства благосостояния, когда административный аппарат все еще имел широкие полномочия, а его авторитет оставался незыблемым, возник удивительный консенсус. Бытовало мнение, что государство всегда сделает лучше, чем неурегулированный рынок. И это касалось не только обеспечения правосудия и государственной безопасности или распределения товаров и услуг, но и разработки и внедрения стратегий по общественной сплоченности, моральной поддержки и культурной жизнеспособности. Представление о том, что такие вопросы лучше оставить на усмотрение просвещенных эгоистов и функционирования свободного рынка товаров и идей, рассматривалось в основных европейских политических и академических кругах как причудливый пережиток докейнсианских времен: в лучшем случае — неспособность усвоить уроки депрессии, в худшем случае — приглашение к конфликту и завуалированный призыв к низменным человеческим инстинктам.

Тогда государство было хорошей вещью, и ее было очень много. Между 1950 и 1973 годами государственные расходы выросли с 27,6% до 38,8% валового внутреннего продукта во Франции, с 30,4% до 42% в Западной Германии, с 34,2% до 41,5% в Великобритании и с 26,8% до 45,5% в Нидерландах. Зато сам внутренний продукт рос быстрее, чем когда-либо до или после того. Подавляющая часть увеличения расходов пришлась на страхование, пенсии, здравоохранение, образование и жилье. В Скандинавии доля национального дохода, направленная только на социальное обеспечение, выросла на 250 % в Дании и Швеции в период с 1950 по 1973 год. В Норвегии она увеличилась втрое. Только в Швейцарии доля послевоенного ВНП, расходуемого государством, оставалась сравнительно низкой (она не достигала 30% до 1980 года), но даже там она резко контрастировала с показателем 1938 года, составлявшим всего 6,8%.