После войны. История Европы с 1945 года

В некатолических странах — в Скандинавии, Соединенном Королевстве, в некоторых частях Нидерландов и среди немецкоязычного меньшинства Западной Европы — освобождение граждан из-под традиционного морального давления происходило по очевидным причинам менее целенаправленно, но если происходило, то даже более кардинально. Переходный период был самым поразительным в Великобритании. До конца 1950-х годов британским гражданам все еще запрещалось играть в азартные игры; читать или смотреть что-либо, что власть могла считать «неприличным» или политически чувствительным; защищать права гомосексуалов (уже не говоря о том, чтобы быть ими); делать аборты себе или другим; или беспроблемно разводиться, не претерпевая при этом публичного унижения. А если они совершали убийство или некоторые другие тяжкие правонарушения, их могли повесить.

Впоследствии, с 1959 года, традиционные устои зашатались. Акт о непристойных публикациях, принятый в том году, позволял защитить нецензурируемое произведение литературы для взрослых от обвинений в «непристойности», если его можно было трактовать «в интересах науки, литературы, искусства или познания». Теперь издатели и авторы могли защитить себя в суде, ссылаясь на ценность произведения в целом, а также имели право привлекать на свою защиту «экспертное» мнение. В октябре 1960 года состоялось печально известное испытание нового законодательства романом «Любовник леди Чаттерлей» (ничем другим неприметного романа Дэвида Герберта Лоуренса), за первое нецензурованое издание которого издательство Penguin Books привлекли к суду. Случай «Любовника» был необычным для британцев не только из-за до сих пор запрещенных фрагментов, которые стали доступными для чтения, но и из-за изображения эротических отношений между лицами, принадлежавшими к разным классам, и именно в этом заключалась его скандальность. Когда прокурор спросил свидетеля, позволил ли бы он прочитать этот роман его «жене или горничной» (именно так!), тот ответил, что вообще бы этим не занимался, но никогда бы не допустил, чтобы эта книга попала в руки его лесничего.

Издательство Penguin Books оправдали, допросив тридцать пять свидетелей в его защиту, и это судебное решение можно считать началом упадка морального авторитета британской власти. В том же году азартные игры были легализованы в Великобритании. Четыре года спустя смертная казнь была отменена новым лейбористским правительством. Лейбористы также разрешили создание финансируемых государством клиник планирования семьи, изменили законы о гомосексуальности и легализации абортов, а в следующем году — о прекращении театральной цензуры.

В 1969 году настала очередь Акта о разводе, который не так ускорил кардинальные преобразования в институте брака, как наглядно показал их масштабы: если в последний год перед Второй мировой войной в Англии и Уэльсе на каждые пятьдесят восемь браков приходилось всего один развод, то сорок лет спустя это соотношение стало один к трем.

Либеральные реформы по британскому образцу 1960-х годов были повторены по всей северо-западной Европе, хотя и с различными задержками. В конце 1960-х — 1970-х годах социал-демократические коалиционные правительства Западной Германии под руководством Вилли Брандта провели подобные изменения, однако их сдерживал не так закон или наличие прецедентов, как определенное сопротивление их партнеров по коалиции — экономически либеральных, но социально консервативных Свободных демократов. Во Франции отмена смертной казни должна была подождать прихода к власти социалистов Франсуа Миттерана в 1981 году, но там, как и в Италии, законы об абортах и разводе были переписаны в начале семидесятых годов. В целом, за исключением Великобритании и Скандинавии, раскрепощающие «шестидесятые» фактически добрались в Европу только в семидесятые годы. Однако, как только были внесены изменения в законодательство, социальные последствия проявились достаточно быстро: общий уровень разводов в Бельгии, Франции и Нидерландах утроился в период с 1970 по 1985 год.

Снижение авторитета государственных органов в вопросах морали и личных отношений никоим образом не предполагало снижения роли государства в культурных делах нации. Совсем наоборот. Широкий западноевропейский консенсус той эпохи заключался в том, что только у государства есть ресурсы для удовлетворения культурных потребностей своих граждан: предоставленным самим себе отдельным людям и сообществам не хватило ни средств, ни идей. В обязанности хорошо управляемых государственных институтов входило обеспечение населения не только едой, крышей над головой и рабочими местами, но и духовной пищей. Позиция социальных и христианских демократов в этих вопросах была сходной; кроме того, и те, и другие были последователями великих реформаторов викторианской эпохи, хотя последние и имели в своем распоряжении значительно бόльшие возможности. Культурный бунт 1960-х годов мало что изменил в этой области: новая («контр»)культура требовала и получала такое же финансирование, как и старая.