После войны. История Европы с 1945 года

По мере того как ее политический проект терял связь с социальной реальностью, ЭТА становилась все более радикальной. По словам Джоржа Сантаяны, «забыв о цели, она удвоила усилия».[312] Получая финансирование криминальным способом, ее боевики все больше были вынуждены действовать из-за рубежа, из баскских департаментов на юго-западе Франции. ЭТА выжила и до сих пор существует, время от времени убивая случайных политиков или сельских полицейских. Но она не смогла ни мобилизовать баскские настроения в поддержку политической независимости, ни заставить испанское государство признать свою правоту. Наибольший «успех» ЭТА пришел в начале 1980-х годов, когда ее действия побудили премьер-министра социалиста Фелипе Гонсалеса разрешить киллерам антитеррористической группы нелегально обосноваться на французской земле и уничтожать террористов ЭТА, двадцать шесть из которых были убиты в 1983-1987 годах. Решение Гонсалеса, о котором стало известно только много лет спустя (см. Главу 22), бросило в последствии тень на первые постфранкистские годы конституционной демократии в Испании; но в данных обстоятельствах, возможно, это была удивительно умеренная реакция.

«Временная» Ирландская республиканская армия была очень похожа на ЭТА в своих методах и в некоторых из провозглашенных целей. Точно так же, как ЭТА стремилась сделать баскские провинции неуправляемыми и тем самым обеспечить их выход из Испании, так и Ирландская республиканская армия стремилась сделать Северную Ирландию неуправляемой, изгнать британцев и объединить шесть северных провинций с остальной Ирландией. Но были и существенные различия. Поскольку независимая Ирландия уже существовала, повстанцы могли предложить своим сторонникам, по крайней мере в теории, конкретную национальную цель. С другой стороны, в Северной Ирландии существовал ряд различных сообществ, и различия между ними уходили корнями в очень давние времена.

Как и Французский Алжир, Северная Ирландия — Ольстер — была одновременно колониальным остатком и неотъемлемой частью самой метрополии. Когда Лондон наконец передал Ирландию ирландцам в 1922 году, Великобритания сохранила шесть северных графств острова на том достаточно разумном основании, что подавляющее протестантское большинство там было чрезвычайно лояльно к Великобритании и не желало, чтобы им управляли из Дублина, и было включено в полутеократическую республику, в которой доминировал католический епископат. Что бы они ни говорили публично, политические лидеры новообразованной Ирландской Республики сами были довольны тем, что отказались от присутствия компактного и значительного сообщества воинственных непокорных протестантов. Но для ирландских националистов, которые оставались в меньшинстве, такой отказ означал предательство, поэтому они под флагом ИРА продолжали требовать объединения — силой, если необходимо — с остальной частью острова.

На протяжении четырех десятилетий ситуация оставалась практически без изменений. До 1960-х официальная позиция Дублина несколько напоминала позицию Бонна: Ирландия признавал желательность национального воссоединения, но неофициально была не против отложить этот вопрос на неопределенный срок. Сменявшие друг друга британские правительства уже давно предпочитали игнорировать, насколько это возможно, непростую ситуацию, унаследованную ими в Ольстере, где протестантское большинство доминировало над местными католиками с помощью манипуляций границами избирательных округов, политического патронажа, группового давления на работодателей и монополию на занятость в ключевых сферах — на государственной службе, в сфере правосудия и, самое главное, в полиции.

Если политики в материковой части Великобритании предпочитали не знать об этих вопросах, то это было потому, что Консервативная партия зависела от своего «юнионистского» крыла (которое брало начало еще с кампании девятнадцатого века за объединение Ирландии с Великобританией), определяющего количество парламентских мандатов. Таким образом, она была привержена статус-кво, при котором Ольстер сохранялся как неотъемлемая часть Соединенного Королевства. Лейбористская партия была не менее тесно связана с влиятельными профсоюзами судостроительной и смежных отраслей промышленности Белфаста, где протестантские рабочие издавна пользовались большими привилегиями.