После войны. История Европы с 1945 года

Такое краткое описание придает слишком большое значение террористическому подполью 1970-х годов — и в то же время слишком малое. Большинство молодых мужчин и женщин, участвовавших в нем, как бы хорошо они ни были знакомы с лексикой оправдания насилия, не сыграли большой роли в его формулировке. Они были пехотинцами терроризма. С одной стороны, особенно в Западной Германии, эмоциональная энергия, которую они вкладывали в ненависть к Федеративной Республики, имела более глубокие и более темные источники, чем устаревшие риторические упражнения радикализма XIX века. Жажда обрушить структуру безопасности и стабильности на головы поколения своих родителей была радикальным проявлением более распространенного скептицизма относительно надежности плюралистической демократии для той или иной страны. Поэтому не случайно «революционный террор» принял свою наиболее угрожающую форму в Германии и Италии.

Связь между внепарламентской политикой и откровенным насилием впервые проявилась в Германии еще в апреле 1968 года, когда четверо молодых радикалов — среди них Андреас Баадер и Гудрун Энсслин — были арестованы по подозрению в поджоге двух универмагов во Франкфурте. Два года спустя Баадер сбежал из тюрьмы в ходе вооруженного налета, спланированного и возглавляемого Ульрикой Майнхоф. Затем она и Баадер опубликовали свой «Манифест городских партизан», в котором объявили о создании «Rote Armee Fraktion» (RAF, Фракция Красной Армии), целью которой было силовое уничтожение Федеративной Республики. Аббревиатура RAF была выбрана неслучайно: точно так же, как Королевские военно-воздушные силы Великобритании (по-английски — Royal Air Force) атаковали нацистскую Германию с воздуха, так и группа Баадера-Майнхоф, как их называли в просторечии, будет бомбить и расстреливать ее преемника, чтобы подчинить его с земли.

В период между 1970 и 1978 годами RAF и ее вспомогательные ответвления сознательно избрали тактику хаотичного террора, убивая солдат, полицейских и бизнесменов, захватывали банки и похищали ведущих политиков. В дополнение к убийству 28 человек и ранению еще 93 в ходе взрывов и перестрелок в эти годы, они захватили 162 заложника и совершили более 30 ограблений банков — частично для финансирования своей организации, частично чтобы напоминать о своем существовании. В первые годы они также атаковали базы американской армии в Западной Германии, убив и ранив несколько солдат, особенно в конце весны 1972 года.

В свой пиковый 1977 год RAF похитили и впоследствии казнили Ганса Мартина Шлейера, председателя Daimler Benz и президента Западногерманской федерации промышленности, а также убили генерального прокурора Западной Германии Зигфрида Бубака и главу Dresdner Bank Юргена Понто. Но это была их лебединая песня. Уже в мае 1976 года Майнхоф (задержанная в 1972 году) была найдена мертвой в своей тюремной камере в Штутгарте. Она, по-видимому, повесилась, хотя ходили слухи, что она была казнена государством. Баадер, схваченный во время перестрелки во Франкфурте в 1972 году, находился в тюрьме, отбывая пожизненное заключение за убийство, когда его нашли мертвым в камере 18 октября 1977 года, в тот же день, что и Гудрун Энсслин, другую заключенную террористку. Их подпольная организация существовала и в 1980-х годах, хотя и была не такой мощной: в августе 1981 года она пыталась взорвать штаб-квартиру ВВС США в Рамштайне в Западной Германии, а в следующем месяце «Команда Гудрун Энсслин» предприняла неудачную попытку покушения на главнокомандующего сил США в Европе.

Поскольку у немецкого террористического подполья не было четко определенной цели, его достижения можно измерить только степенью его успеха в разрушении общественной жизни Германии и подрыве институтов республики. В этом оно явно потерпело неудачу. Наиболее отчетливой репрессивной правительственной акцией того времени было принятие «Berufsverbot[318]» в 1972 году социал-демократическим правительством Вилли Брандта. Этот декрет запрещал принимать на государственную службу любого, кто занимался политической деятельностью, которая противоречила Конституции, и, очевидно, имел целью держать сторонников левого и правого политического радикализма подальше от ответственных должностей. В культуре, которой и так был присущ сверхъестественно развитый гражданский конформизм, это, безусловно, вызывало опасения по поводу цензуры; но это вряд ли можно было считать началом диктатуры, как боялись — и, с другой стороны, надеялись — критики режима.

Ни левым террористам, ни, очевидно, возрождающимся неонацистам (ответственным, в частности, за убийство 13 и ранения 220 человек во время теракта на мюнхенском празднике «Октоберфест» в 1980 году) не удалось дестабилизировать Республику, хотя они и спровоцировали неосторожные разговоры в консервативных политических кругах о необходимости ограничения гражданских свобод и обеспечения «Порядка». Гораздо большее беспокойство вызывали сочувствие к идеям группы Баадера-Майнхофа среди законопослушных интеллектуалов и ученых[319].