После войны. История Европы с 1945 года

Одной из причин, почему террористы вызвали в местных литературных и художественных кругах сочувствие, была ностальгия по утраченному прошлому Германии. Они нередко считали, что Германия была дважды «лишена наследства»: нацистами, которые лишили немцев респектабельного, «годного к применению» прошлого, и Федеративной Республикой, которой американские надзиратели навязали искаженное восприятие себя. По словам кинорежиссера Ганса-Юргена Зиберберга, нация «была лишена духовного наследия, духовно обворована. Мы живем в стране без Родины». Это отчетливо националистический окрас немецкого леворадикального терроризма, который считал своими мишенями американских оккупантов, многонациональные корпорации и капиталистический строй, находил отклик среди других людей, как и утверждение террористов о том, что именно немцы были жертвами чужих манипуляций и интересов.

В те же годы появилось множество фильмов, книг, телевизионных программ и публичных комментариев о проблемной истории и идентичности страны. Точно так же, как Фракция Красной Армии утверждала, что борется с «фашизмом» — так сказать, по доверенности, — так и интеллектуалы Западной Германии, левые и правые, боролись за контроль над истинным наследием Германии. Коллега Зиберберга, кинорежиссер Эдгар Рейц, снял чрезвычайно популярный шестнадцатичасовой телевизионный мини-сериал «Хаймат: немецкая хроника[320]». В истории семьи из горного массива Гунсрюк в Райнланд-Пфальце прослеживалась современная история Германии с конца Первой мировой войны до тогдашних времен. В фильме Райца межвоенные годы представали в особом свете любви и нежных воспоминаний; даже времена нацистов не бросали тень на счастливые воспоминания о лучших временах. С другой стороны, американизированный мир послевоенной Федеративной Республики представлен с гневным, ледяным презрением. Его материалистическое пренебрежение национальными ценностями и разрушение памяти и преемственности изображены как жестокое надругательство над человеческими ценностями и сообществом. Как и в «Замужестве Марии Браун» Фассбиндера, главная героиня — также Мария — символизирует Германию-жертву; но «Хаймат» совершенно явно испытывает ностальгию и даже ксенофобию в своем презрении к иностранным ценностям и тоске по потерянной душе «глубинной Германии».

Рейц, как и Зиберберг и другие, не скрывал своего презрительного отношения к американскому телесериалу «Холокост», который впервые показали по немецкому телевидению в 1979 году. Если о немецком прошлом, каким бы мучительным оно ни было, и нужно было снимать кино, то создавать эти экранизации должны были немцы, а не кто-то другой. «Самый радикальный процесс экспроприации, — писал Рейц, — это экспроприация истории. Американцы украли нашу историю с помощью «Холокоста». Применение «коммерческой эстетики» к прошлому Германии было американским способом контроля над ним. Борьба немецких режиссеров и художников против американского «китча» была частью борьбы против американского капитализма.

Рейц и Фассбиндер были в числе режиссеров фильма «Германия осенью» — коллажа документальных лент, коротких фрагментов и интервью 1978 года, в которых говорилось о событиях осени 1977 года, в частности о похищении и убийстве Ганса Мартина Шлейера и последующем самоубийстве Энслин и Баадера. Фильм примечателен не столько выражением сочувствия к террористам, сколько тем, как это подано. Благодаря продуманному монтажу получается, что Третий рейх и Федеративная Республика становятся похожими, как брат и сестра. «Капитализм», «система прибыли» и национал-социализм изображены одинаково достойными порицания, при этом террористы превращаются в участников современного сопротивления, борющихся против политических репрессий.

Чтобы изобразить Западную Германию как полицейское государство, родственную с нацизмом во всем, кроме пока еще не проявленной способности к репрессиям и насилию, в «Германии осенью», как и в других тогдашних немецких фильмах, понадобился незаурядный кинематографический талант. Хорст Малер, полураскаявшийся террорист, который тогда еще сидел в тюрьме, на камеру объясняет, что появление внепарламентской оппозиции в 1967 году было «антифашистской революцией», которой не случилось в 1945-ом. Поэтому реальная борьба с немецкими демонами нацизма происходила в молодом немецком радикальном подполье, хоть и с привлечением методов, чрезвычайно близких к нацизму. Этот парадокс Малер не вспоминает.

Скрытая релятивизация нацизма в «Германии осенью» становилась уже вполне явной в интеллектуальных апологиях антикапиталистического террора. Как объяснял философ Детлеф Хартманн в 1985 году, «Мы можем извлечь уроки из очевидной связи денег, технологий и уничтожения в Новом порядке нацистского империализма, чтобы приподнять завесу, покрывающую цивилизованную технологию уничтожения Нового порядка Бреттон-Вудса».