После войны. История Европы с 1945 года

Тем не менее социальные последствия даже ограниченной экономической модернизации были значительными. В то время, когда еще не существовало телевидения, Испания, возможно, и была отгорожена от культурных изменений, которые произошли в шестидесятые годы в других странах, но экономические диспропорции и разрушения, вызванные Планом стабилизации, вызвали широкое недовольство трудящихся. С конца шестидесятых годов и до смерти Франко забастовки, локауты, демонстрации и требования о заключении коллективных договоров и представительстве профсоюзов, стали неотъемлемой частью испанской жизни. Режим был непреклонен относительно каких-либо политических уступок, но не мог позволить себе демонстрировать свой слишком репрессивный характер тогда, когда в страну приезжало так много иностранцев: в 1966 году Испанию посетили 17,3 миллиона туристов, а за год до смерти Франко эта цифра выросла до 34 миллионов.

Испанские власти также не могли отказаться от сотрудничества и навыков растущей городской рабочей силы. Таким образом, они были вынуждены признать фактическое возникновение рабочего движения, сосредоточенного преимущественно в Каталонии и среди предприятий тяжелой промышленности Баскского региона. Вместе с неофициальным профсоюзами, основанными работниками государственного и банковского секторов и другими «белыми воротничками», которых становилось все больше, эта полуподпольная сеть представителей рабочих и наемных работников на момент смерти Франко имела за плечами почти десять лет опыта и деятельности.

Однако протест трудящихся в Испании был твердо ограничен вопросами хлеба и масла. К своим последним годам режим Франко — довольно похожий на режим Яноша Кадара в Венгрии — опирался не на открытые и жестокие репрессии, а скорее на что-то вроде принудительного пассивного общественного согласия. Студенты-бунтовщики, которые с 1956 года добивались большей самостоятельности кампусов и ослабления морального кодекса и иных ограничений, получили определенную свободу протестов и самоорганизации, но в строго определенных пределах; они даже могли рассчитывать на некоторую поддержку со стороны критиков режима внутри страны — в частности католиков-реформаторов и разочарованных «социальных фалангистов». Но все активные выражения сочувствия или сотрудничества в разных секторах — например, с бастующими шахтерами — были строго запрещены.[353] То же самое относилось и к взрослым критикам режима.

На самом деле любую политическую мысль нужно было держать под замком, а независимые политические партии были запрещены. До 1967 года страна не имела даже конституции, а имеющиеся права и процедуры в основном служили декорациями для западных партнеров Испании. Франко, как официальный «регент» монархии с вакантным местом короля, назначил молодого Хуана Карлоса, внука последнего короля Испании, своим будущим преемником, но для большинства наблюдателей вопрос монархии играл в испанской политике незначительную роль. Даже Церковь, все еще играющая важную роль в повседневной жизни многих испанцев, имела лишь ограниченную роль в государственной политике.

Традиционная роль Испании как оплота христианской цивилизации в мире материализма и атеизма была аксиомой, которую дети изучали в первых классах. Но саму католическую церковь (в отличие от «тайных монахов» — реформаторов из «Opus Dei») держали подальше от реальной власти, что разительно отличалось от духа «национального католицизма» в стиле Крестовых походов, что был присущ первому десятилетию режима.[354] В июне 1968 года, преклонившись перед современной реальностью, Франко впервые признал принцип свободы вероисповедания, позволив испанцам открыто совершать богослужения в церкви по своему выбору. Но к тому времени сама религия вступала в длительный период упадка: в стране, которая в начале шестидесятых могла похвастаться более чем 8000 семинаристами, двенадцать лет спустя их было менее 2000. В период с 1966 по 1975 год треть всех испанских иезуитов покинула Орден.

Военных также держали на безопасном расстоянии. Придя к власти в результате военного переворота, Франко очень хорошо понимал риски настраивания против себя военной касты, унаследовавшей чрезмерно развитое чувство ответственности за сохранение испанского государства и его традиционных ценностей. На протяжении всех послевоенных лет испанскую армию баловали и преувеличивали ее заслуги. Ее победу в Гражданской войне ежегодно отмечали на улицах крупнейших городов, а ее потери были демонстративно увековечены в монументальной Долине павших, строительство которой было завершено в сентябре 1959 года. Чины и награды множились: к моменту падения режима было 300 генералов, а их соотношение к офицерам других званий составляло 1:11, что было самым высоким показателем в Европе. В 1967 году Институциональный закон государства возложил на вооруженные силы официальную ответственность за обеспечение единства и территориальной целостности нации и защиту «институциональной системы».